— Слава тебе господи. Наконец-то. Вот уж не думал, что буду так радоваться свиданию с трупом.
Первой мы увидели лошадь. Гнедая кобыла перегородила дорогу, отпечатки копыт в глине были полны черной густой кровью. Солнце жарило, и над дорогой стоял густой смрад тухлятины. Я спешился, присел, разглядывая выеденное нутро. Мухи били о шлем дробно и гулко, будто кто-то камешками кидал.
Кем бы ни был неведомый хищник, над кобылой он поработал основательно. Кишки растянуло по всей дороге.
— Вот, видите, господин, я ж говорил!
— Да помолчи ты…
Я поднялся, обошел кобылу, стараясь не наступать в протухшую кровь. Из бедра был вырван изрядный кусок мяса, сквозь ошметки плоти белела кость. В ране черным ковром клубились мухи. Я махнул рукой, и они взлетели, повисли в воздухе, возмущенно жужжа.
— Тьфу, дрянь.
Как там говорил брат Гуго? Более всех отец небесный возлюбил болезни, камни и мух, поэтому создал их довольно. Отец Гуго был старый склочник и сластолюбец, но насчет мух и камней был прав.
— Эй, Тобиас, гляди, — позвал я.
— Опять то же самое? — Тобиас тут же высунулся из-за левого плеча, как злой дух — если, конечно, духи воняют чесноком и элем.
— Один в один.
Следы зубов на кости, глубокие и ровные, походили на оставленные плугом борозды. Кто бы ни заел лошадь, пасть у него была, как сундук. И зубы, как грабли — частые, крепкие и острые.
— Это что ж за тварь такая, что мясо жрет, а клыков не имеет? — Тобиас сдвинул шлем и потер красный потный лоб.
— Человек, к примеру. Но я бы не сказал, что у нашего охотника клыков нет. Скорее, у него только клыки.
Всадник обнаружился чуть дальше. Тело лежало в траве, только ноги в старых растоптанных сапогах торчали из густых зарослей пижмы. Я подошел поближе, глянул и сглотнул кислую слюну. Вообще-то надо было бы глубоко и медленно вдохнуть, когда блевать тянет, первое средство — глубокое дыхание. Но аромат не способствовал. Тут и мелко-то не слишком дышалось. Тело не лежало в траве. Оно заканчивалось аккурат на границе тракта, дальше были растащенные внутренности и фрагменты еще чего-то совсем уж непонятного. То ли обрывки одежды, то ли остатки пиршества. Но теперь стало видно, что заросли бурьяна были изрядно повытоптаны, а к лесу вела практически просека, размочаленные листья лопухов тонули в грязи.
— Он не один ехал, тут еще люди были. Попытались убежать в лес.
Прошлые четыре раза было так же.
То, что нападало на путников на тракте, гнало их в лес — или они сами туда бежали. Не по дороге, что было бы разумнее, а к густым зарослям. Но не добегали. Пожеванные тела находили на опушках и прогалинах, и я был вовсе не уверен, что находили всех. Мало ли кто еще может под кустами валяться. А вот что было действительно плохо, так это полное отсутствие следов нападающего. Неведомый хищник, кажется, был бестелесным. Просто-таки призрак какой-то. Хотя зубищи вполне реальные. Такая пасть мысль о бестелесной природе опровергает начисто.
Стражники спешились и пошли прочесывать лес. Еще три тела обнаружились в орешнике. Бедняги почти успели добежать до низины, в которой начинался частый дубовый перелесок, оставалось всего-то шагов полста. Почти. Но не успели. Прозрачные молоденькие кусты орешника были измочалены так, будто по ним проперло стадо коров. Трупы, присыпанные сломанными ветками, лежали цепочкой: старик в отороченном мехом плаще и два парня. Один все еще сжимал меч, на котором не было ни капли крови.
— Ну чтоб тебе. Хоть бы один успел, — я раздраженно сплюнул под ноги влетевшую в рот мошку. — Ни бегать, ни драться.
Я подошел к старику, потянул за плащ, переворачивая лежащее навзничь тело. Голова вдруг качнулась и покатилась по склону, мелькая короткой седой бородой.
— Фу, дьявол. Мерзость, — я отдернул руку, вытер пальцы о траву. — Гляди, кошель-то полный.
— Да уж, — Тобиас наклонился, прикинул вес монет. — Это у нас теперь насчет ограблений самый безопасный участок леса. Ни одного разбойника. Голову тебе оторвут запросто, но за мошну можно не волноваться. Интересно, кто это?
— Альфорд, купец.
Это я и без головы мог определить. Точно Альфорд. Второго такого идиота, чтобы меховой плащ в июне таскать, нет. Гонора у Альфорда было больше, чем мозгов.
— Он вроде как на этой неделе за товаром собирался. Ну все, отъездился.
— Да уж. Жалко человека. Вот так работаешь, дела ведешь — а потом раз, и без головы в лесу лежишь, — Тобиас изобразил приличествующую случаю печаль.
— Альфорд был сквалыга и жулик. Мне уже жалобами на его лавку все мозги выели. То ткань гнилая, то недомер. И сейчас в телохранители мальчишек взял. Как жил скупердяем, так и помер.