Паттишалл величественно кивнул, и я использовал шанс. Все равно яблок больше не было, зачем мне грязь? Дальше начнется пустая болтовня и хвастовство, а я слишком трезв, чтобы слушать всю эту чушь и не рехнуться от скуки.
Сбежав из сада, я перехватил первую же встреченную служанку и сунул ей в руки кувшин с наказом доставить шерифу вино, и незамедлительно. Насколько я знаю Паттишалла, он будет только рад, если вместо тупого помощника увидит смазливую девицу. А может, и не будет. Похер.
Это, значит, получается так. Во-первых, Вилл просто выперли с работы. Хреново. Во-вторых, желающих ехать в Нортгемптон мало. Уже лучше. А в третьих, место Вилл занял сморчок. И это отлично. Как занял, так и освободит.
Мое дело маленькое — следовать воле сюзерена. Как там бормотал шериф? Ставить значительную цель и достигать ее? Это можно. Это я умею. Вы будете мною довольны, милорд.
Ну или нет.
Похер.
Глава 52, в которой Марк собирает информацию
Я лежал в кровати и думал. Люблю так — в темноте, в тишине, и чтобы вокруг никого. Хочешь — сам с собой говори, хочешь — ругайся, хочешь — в потолок плюй. Самое то, чтобы хорошенько пораскинуть мозгами.
Значит, так.
Что делать со сморчком?
Лет пять назад я бы сказал, что вариант только один — поединок. Он, грязный негодяй, и я, благородный рыцарь. В руке меч, в глазах отвага, в сердце тоже что-нибудь эдакое. Стоим мы, значит, на ристалище, вокруг толпа рукоплещет, дамы ахают и в обмороки пучками валятся, менестрели прямо на ходу баллады слагают. Сходимся мы, два непримиримых врага, — и херак! — я вышибаю сморчку мозги. Красиво!
Но неразумно. На колдуна в открытую переть — это совсем без ума быть. Я к нему и подойти-то не успею. Так что перчатку в рожу бросать — это как со стены замка сигануть. Действие, может, и отважное, но бессмысленное. По-хорошему удавить его надо — тихо и незаметно. Приглашаю я, значит, сморчка прогуляться по живописным окрестностям. А пока он любуется видами, подхожу сзади и луплю булыжником по голове. Если сукин сын сразу не сдохнет, то шнурок на шею и придавить, пока дергаться не перестанет. Всей работы на десять минут, из них восемь — уговоры полюбоваться пейзажем. Но какой нормальный человек на кусты и деревья пялиться будет? Такой ерундой только менестрели занимаются. А все менестрели чокнутые.
К тому же — что, если увидят? Когда Вилл колдовала, ее ведь как-то смогли засечь. Да этих колдунов сам дьявол не разберет — хотя вот он как раз мог бы. Все же не чужие люди.
Нет, если совсем умно действовать, то убивать сэра Сморчка никак нельзя. Надо, чтобы он сам умер.
Можно отравить. Или яд они тоже найдут? Заплатить, чтобы повозкой переехали? Чушь. Это колдун. Ни коней не останется, ни повозки, ни возницы. Только время зря потрачу. Тяжелое что-то сверху на него бросить? А если не сдохнет? Ненадежно, с колдунами наверняка надо.
Вот же сукин сын! До чего человек мерзкий, даже не убьешь нормально.
Я лежал в кровати. Я сидел в кровати. Я ворочался в кровати. Потом я ходил по комнате, сидел на столе и на стуле, смотрел в окно и даже немного постучал в стену. Кулаком. Хотел головой, но сдержался. Мне ею думать надо, кто же рабочий инструмент портит.
Сморчок должен сдохнуть. В идеале — сам. От чего может сдохнуть маг? От болезни, от испуга, от несчастного случая. Вот, кстати. Сморчок же не просто колдун. Он по делу колдун. Должен с чудищами бороться, мирных жителей славного города Нортгемптона защищать. А если чудище сморчка заборет? Я даже по комнате ходить перестал. Замер в центре, вылупившись на стену, как Моисей — на кусты говорящие. А если чудище сморчка заборет… Вот это будет здорово! Выгода раз — сморчок сдохнет. Выгода два — я ни при чем. Выгода три — всем видно, какой он безрукий идиот. И выгода, мать его, четыре! Любой тупица поймет, кто тут умеет дело делать, а кто нет. Обязательно же после такого Вилл обратно пришлют — она-то с работой справлялась! Не то что сморчки пальцем деланные.
Ах ты ж мать же твою! Славься, господь всевышний и все его воинство! Мать твою за ногу! Вот оно! Вот ответ. Нашел.
Где взять чудище?
Твою мать…
Чудовища не было. Я любезно встречал каждого голодранца, пришедшего рассказать о поруганной брюкве. Беседовал с ним, как с принцем крови, слушал бессмысленную чушь, расспрашивал о деталях… А вдруг брюкву дракон потоптал! Я ездил по деревням и узнавал, не случилось ли чего. Крестьяне бледнели, крестились и богом клялись, что счастливее их в Англии нет. Я кружил по лесу и искал объедки оленей. Должно же чудище чем-то питаться! Если не крестьянами, значит, оленями.
Ни-хе-ра.
Ни одного чудовища, даже самого завалящего. Мир, покой и благолепие — аж блевать хочется.