— Такому кособокому, как ты, надо плечо поддомкрачивать.
— Имей уважение к государственному гимну, — сказала Бьюти. Ее глаза были устремлены на дирижера джаз-банда, который, повернувшись лицом к залу, повел бровями в ее сторону.
— Повидаемся в парке, — сказал Дугал.
Элен сказала:
— Ну да, еще чего. Ты меня проводишь домой.
Тревор сказал:
— Вы, девочки, пойдете домой на пару. У меня в парке дельце с одной крысой.
Некоторые посетители, покидая зал, кричали Дугалу через головы слова благодарности, как то: «Вот уж спасибо за представление» и «Отлично работаешь, мальчик».
Дугал отвечал поклонами.
По пути к дамскому гардеробу Бьюти чуть замешкалась, прежде чем встать в очередь. Дирижер джаз-банда прошел мимо нее и слегка пошевелил надменными губами. Стоявший рядом Тревор расслышал: «Пойдем пошалим, овечка».
Бьюти показала глазами на Тревора, и тот заметил это.
— Она сейчас пойдет прямо домой, — сказал Тревор в нос, стоя лицом к лицу с дирижером. Он подтолкнул Бьюти по направлению к очереди.
Бьюти тут же снова повернулась к дирижеру джаз-банда.
— Ни одному мужчине не позволяется, — сказала она Тревору, — хватать меня руками.
Дирижер джаз-банда поднял и скорбно опустил брови.
— Пойдешь со мной, — сказал ей Тревор.
— У тебя же, по-моему, дельце в парке?
— Подождет, — сказал Тревор.
Бьюти достала из сумочки зеркальце и старательно подкрасила губы, вертя бронзовой головкой из стороны в сторону. Глаза ее тем временем следили за удаляющимся дирижером джаз-банда.
— Я пойду вдвоем с Элен, — сказала она.
— Этого не будет, — сказал Тревор. Он протолкался к выходу и высмотрел там Дугала и повисшую на нем Элен. Он привлек ее внимание и поманил ее двумя очень медленными движениями указательного пальца. Элен отцепилась от Дугала, раскрыла сумочку, вынула сигарету, прикурила, медленно затянулась и небрежной походкой направилась к Тревору.
— Отведи-ка домой своего дружка, ему же лучше будет, — сказал Тревор.
Элен выпустила струю дыма ему в лицо и отвернулась.
— Драка отменяется, — сказала она, возвратившись к Дугалу. — Хочет присмотреть за своей девчонкой, он ей не доверяет. Она аморальная.
Когда Тревор и Бьюти вышли из дверей, Дугал сказал ему с мостовой:
— Что, соловушка, болит головушка?
Тревор уронил руку Бьюти и пошел на Дугала.
— Не заводись с ним, — взвизгнула Элен, обращаясь к Дугалу, — он некультурный.
Бьюти пошла без провожатых, фасонно покачиваясь на высоких каблучках и переступая ровно, как по ниточке.
Тревор поглядел ей вслед, потом побежал вдогонку.
Дугал прогулялся с Элен до Кэмберуэлл-Грин. Там он остановился в апельсиновом кругу фонарного света и стал шарить по карманам. Наконец он нашел свернутый лист бумаги, развернул его и прочел:
«Я прогулялся с ней до Кэмберуэлл-Грин, и мы горестно сказали друг другу последнее прости на углу Нью-роуд: возможность тихого счастья исчезла навеки».
— Так поступил Джон Рэскин со своей девушкой Шарлоттой Уилкс, — сказал Дугал, — что выявилось в результате моих изысканий. Но мы с вами не скажем сейчас друг другу последнее прости на этом самом месте. Отнюдь. Я подвезу вас до дома в такси, потому что вы самая качественная контролерочка из всех, какие мне попадались.
— Уж что в тебе есть, так то есть, — сказала она. — Что-то такое особенное. Если б я точно не знала, что ты шотландец, поклялась бы, что ирландец. Моя мать ирландка.
Она сказала, что не надо ехать в такси до ее дома, потому что ее мать не любит, когда она разъезжает с мужчинами в такси. Они доехали по набережной канала до Брикстонского шлюза.
— На будущей неделе я ухожу из «Мидоуз, Мид», — сказала Элен. — С понедельника начну работать у Дровера и Уиллиса. Это тебе не шуточки.
— Я видел, что Дровер и Уиллис расширяют дело, — сказал Дугал, — они давали объявления.
Они прошли еще немного вдоль канала, глядя на тихую воду.
Глава 5
Мистер Друс смущенно сказал:
— Я чувствую, я просто вынужден упомянуть тот факт, что за шесть недель вашей работы у нас число прогулов возросло. А именно — на восемь процентов. Не то чтобы я имел претензии. Я их не имею. И Рим не сразу строился. Я просто упоминаю тот факт, о котором твердят кадровики. Уидин вообще забавный парень. Как вы находите Уидина?
— Совершенно, — сказал Дугал, — лишен кругозора. Это его роковой недостаток. В остальном вполне нормален. — Говоря это, он как бы взвалил на плечи все бремя абсолютного знания и мирового опыта.
Мистер Друс отвел взгляд, потом снова посмотрел на Дугала, потом снова отвел взгляд.
— Кругозора, — сказал мистер Друс.
— Кругозора, — сказал Дугал и превратился в исповедника, который склоняется и вкрадчиво шепчет совет сквозь решетку. — Кругозор — это первый признак нормальности.
— Нормальности, — сказал мистер Друс.
Дугал закрыл глаза, и его большой рот медленно растянулся в улыбке. Дугал дважды неторопливо кивнул, намекая, что для него в мире нет тайн.
Мистер Друс поневоле признался:
— Иной раз случается, знаете, что я сомневаюсь даже и в своей нормальности. — Потом он рассмеялся и сказал: — Можете себе представить, и это говорит вам управляющий фирмы «Мидоуз, Мид и Грайндли».
Дугал открыл глаза.
— Мистер Друс, вы не так счастливы, как следовало бы.
— Да, — сказал мистер Друс, — я не так счастлив. Миссис Друс, скажу конфиденциально...
— Разумеется, — сказал Дугал.
— Миссис Друс не является моей супругой в собственном смысле слова.
Дугал кивнул.
— Мы с миссис Друс не имеем общих интересов. Когда мы тридцать два года назад поженились, я был простым коммивояжером по сбыту вискозного шелка. Да, это были тяжелые времена. Но я не остановился на достигнутом. — Мистер Друс умоляюще посмотрел на Дугала. — Я продвигался и не остановился на достигнутом.
Дугал стыдливо поджал губы и кивнул: теперь он был судьей, который не торопился с выводами по делу о разводе.
— Нельзя продвигаться, — взмолился мистер Друс, — не имея твердости характера.
— Нельзя продвигаться, — сказал мистер Друс, — если нет моральной устойчивости. А самое страшное — это ограниченность. Вот что самое страшное.
Дугал безмолвствовал.
— Нужна широта взгляда, — запротестовал Друс. — В нашей жизни иначе нельзя. — Он облокотился на стул и приложил ладонь ко лбу. Затем оперся подбородком на руку и продолжал: — Миссис Друс не обладает широтой взгляда. Она обладает узостью взгляда.
Дугал уперся локтями в подлокотники и положил подбородок на сплетенные пальцы.
— Я полагаю, что тут имеет место типичный случай несходства характеров, — сказал Дугал. — Я полагаю, — сказал он, — что у вас, мистер Друс, глубокая и чувствительная натура.
— Вы так полагаете? — спросил мистер Друс у психоаналитика.
— А чтобы разгадать чувствительную натуру, — сказал Дугал, — требуется психологическое чутье.
— Моя жена... — сказал Друс, — да, в нашу жизнь закралась ложь. Мы даже ни о чем не разговариваем. Мы не разговариваем уже почти пять лет. Однажды — это было в воскресенье — мы сидели за завтраком. И я непринужденно беседовал, вполне обычно, знаете, так непринужденно. И вдруг она сказала: «Кря-кря». Она сказала: «Кря-кря». Она сказала: «Кря-кря» и сделала ладонью вот так. — Мистер Друс раскрыл ладонь и показал, как утка хлопает клювом.
Дугал тоже сложил пальцы в утиный клюв и показал, как крякает утка.
— Кря-кря, — сказал Дугал. — Вот так?
Мистер Друс уронил руку на стол.
— Да, вот так, и она сказала: «От тебя только это и слышно: кря-кря».
— Кря, — сказал Дугал, изображая ладонью утиный клюв, — кря.
— И она, моя жена, сказала это мне, — сказал мистер Друс. — Она сказала: «От тебя, кроме кряканья, ничего не услышишь». Да, и с этого дня я рта не раскрыл в ее присутствии. Я не могу, Дугал, это уже чистая психология, я просто не могу — ничего, что я называю вас Дугалом?
— Да что вы, Винсент, — сказал Дугал. — О, как я вас понимаю. Как же вы общаетесь с миссис Друс?
— Пишу записки, — сказал мистер Друс. — Ну, можно ли это назвать браком? — Наклонившись, мистер Друс выдвинул нижний ящик стола и достал оттуда книгу в ярко-желтой суперобложке. Она называлась «Психология супружеских отношений». Друс полистал и отложил книгу. — Это не для меня, — сказал он. — Любопытные истории, но мой случай не охвачен. Я было думал, не пойти ли мне к психиатру, но потом рассудил: почему это я должен идти? Пусть она идет к психиатру.