Бармен заорал, перекрывая шум: «Все вон отсюда!»
Но все и так сматывались, чтобы не попасть в свидетели. На тех, кто мешкал, бармен орал: «Все вон отсюда, не то позвоню в полицию».
Тревора отпустили; он поднялся на ноги и вышел в сопровождении Колли и Бьюти, которая на виду у всех плюнула Тревору в физиономию и дробно засеменила прочь по Парковому проезду.
Остались Дикси и Дугал. Она заявила ему:
— Он же в тебя метился. Свинья ты пакостная, хватило же нахальства увернуться.
— Вон отсюда, не то позвоню в полицию, — сказал бармен, качаясь взад-вперед, как ванька-встанька.
— Мы из одной компании с пострадавшим, — сказал Дугал, — и если ему не под силу будет идти, то я позвоню в полицию.
— Попрошу за мной, — сказал бармен.
Хамфри держал голову над тазом; сбоку стоял Тони и лил на порезы холодную воду. Судя по всему, он считал это одной из своих нудных вечерних обязанностей.
— Боже, какой у вас жуткий вид, — сказал Дугал. — В силу моего рокового недостатка я, пожалуй, не смогу и глядеть на вас.
— Свинья он пакостная, и больше никто, — сказала Дикси, — хватило нахальства подставить вместо себя другого парня.
— Заткнешься ты или нет? — попытался выговорить Хамфри.
Бармен суетливо проводил их до машины Хамфри. Дугал сел за руль и сначала отвез Дикси домой. Она сказала ему:
— Так бы и плюнула тебе в рожу, — и хлопнула дверцей.
— Да заткнись ты, — выговорил Хамфри.
Затем Дугал отвез Хамфри в амбулаторное отделение больницы Святого Георгия.
— Как мне ни мучительно ездить туда-сюда через реку, — сказал Дугал, — но нынче вечером, пожалуй, нам лучше держаться подальше от южного района.
В больнице он рассказал, что Хамфри, выходя из машины, споткнулся о бутылку с молоком, бутылка с молоком разбилась, а Хамфри упал ничком на осколки. Хамфри согласно кивал. Сестра промыла и заклеила пластырем его порезы. Дугал сообщил, что Хамфри зовут Дугал-Дуглас и что живет он на квартире у мисс Чизмен, Челси Райз, 14, третий Ю-3 сектор. Хамфри было велено зайти через неделю, и они поехали домой, к мисс Фрайерн.
— И не видать мне ее, как своих ушей, до будущей субботы, потому что вечерами она работает билетершей в кинотеатре «Дворцовый», — сказал Хамфри Дугалу без четверти двенадцать ночи. Он сидел на постели в полосатой пижаме и по мере сил поддерживал беседу; но щека его была заклеена пластырем, и поэтому рот сползал на сторону. — Ей и в голову не придет отгулять хотя бы один день в счет отпуска: как же, ведь в сентябре медовый месяц, и надо копить, копить и копить. Посмотреть, как она надрывается, так можно подумать, будто я плохо зарабатываю. И вот вам результат — она теряет чувство пола.
Дугал сидел на корточках у газовой плитки и вилкой помешивал бекон на сковородке. Он вывалил бекон в тарелку, потом разбил над сковородкой два яйца.
— Я бы на ней не женился, — сказал Дугал, — ни за какие коврижки.
— Моя сестра Элси ее не любит, — сказал Хамфри, скосоротившись.
Дугал встал и взял в руку тарелку с беконом. Он приподнимал и опускал тарелку, как будто выискивал в книге нужный текст близорукими глазами.
Наконец текст нашелся.
— Берешь ли ты, — раскатисто вопрошал Дугал утробным голосом священника, — эту женщину себе в жены?
Потом он отставил тарелку и упал на колени. Теперь это был мрачный пучеглазый жених.
— Нет, — заявил он, истово глядя в потолок, — честно говоря, не беру.
— Господи, не смешите меня, пластырь отклеится.
Дугал разложил яичницу с беконом по тарелкам. Бекон для Хамфри он мелко нарезал.
— Вам обещали, что шрамов не останется, если вести себя осторожно и регулярно ходить на перевязку.
Хамфри погладил израненную щеку.
— Да мне-то что. Вот Дикси, может, станет огорчаться.
— Не забывайте, что вы квалифицированный техник по холодильникам и член профсоюза. От девиц у вас отбою не будет.
— Я знаю, но мне нужна Дикси. — Он медленно засовывал яичницу с беконом в угол рта.
Было холодное летнее утро, и дождь поливал Нелли Маэни, которая сидела на куче старых автомобильных покрышек во дворе Пэйли, приемщиков утильсырья, в Квакерском переулке. Она дожидалась с десяти минут десятого, хотя Дугалу явно не с чего было приходить раньше десяти. Он явился в пять минут одиннадцатого, вприпрыжку и под зонтиком.
— Они были у меня в субботу, — выложила она с ходу, — Тревор Ломас, Колли Гулд и Лесли Кру. Мне худо пришлось.
— Вы промокли, — сказал Дугал. — Чего вы под дождем торчите?
Она оглядела двор.
— Тут дело тонкое, сынок. Если торчишь посреди двора, тебя на худой конец прогонят, и все тут. А заберешься куда-нибудь, так могут и полицию позвать.
Дугал осмотрелся, прикидывая, где можно укрыться. В углу двора валялись остовы двух покореженных грузовиков. На низкой деревянной платформе стояла крытая лодка.
— Заберемся в лодку.
— Да мне туда не залезть.
Дугал подогнал ногой деревянный ящик под самую дверцу лодки. Он подергал дверную ручку. Дверца наконец поддалась. Он взобрался внутрь, потом вылез и взял Нелли под локоть.
— Полезай наверх, Нелли.
— А если нагрянет полиция?
— Я с ними заодно, — сказал Дугал.
— Господи Иисусе, да неужто правда?
— Полезай наверх.
Он подсадил ее и устроился рядом на изодранном кожаном сиденье. На окошечках болтались жалкие остатки кретоновых занавесок. Дугал задернул их по мере возможности.
— Меня аж трясет, — сказала Нелли.
— Не вздумайте заболеть, я этого не люблю, — сказал Дугал.
— Я и сама не люблю. Они выспрашивали про вас, — сказала Нелли. — Они пронюхали, что мы с вами виделись. Они стащили вашу шифровку. Они хотят знать, какой такой чиз. Они хотят выведать ключ к вашей шифровке и сулят мне десять фунтов. Они хотят знать, что у вас за шайка.
— Скажите им, что я заодно с полицией.
— Ну, этому-то я в жизни не поверю. Они хотят знать, кто такая Роза Хэтэуэй. Они явятся снова. Мне надо им чего-то наговорить.
— Скажите им, что я нанят полицией, дабы расследовать отдельные злоупотребления на пекхэмских предприятиях. Понятно, Нелли? Безобразия тут на ваших заводиках, особенно среди начальства. А во-вторых...
Мокрые седые космы взметнулись, а желтоватые глаза изумленно уставились на него.
— Знала бы я, что ты легавый...
— Следователь, — сказал Дугал. — Собираю улики под видом исследований персонала. Заодно расследую разные виды молодежного бандитизма. Так что, Нелли, попрошу сообщить мне, что именно произошло у вас на квартире под вечер в субботу.
— А, ничего там особенного не произошло.
— Вы сказали, что вам худо пришлось.
— Подумаешь, не тащить же их за это в полицию.
Дугал достал конверт.
— Вот ваши десять фунтов, — сказал он.
— Оставьте их себе на память, — сказала Нелли. — Мне надо идти.
— Пощупайте мою голову, Нелли.
Он нащупал ее рукой два бугорка среди своих курчавых волос.
— Рак мозга прямо наружу лезет, — сказала она.
— Я родился с козлиными рожками, Нелли. Позднее мне их обломали в драке.
— Пресвятая Дева, да выпустите же меня отсюда. С вами и спятить недолго.
Дугал встал и обнаружил, что, расставив ноги посреди лодки, можно устроить морскую качку. По этому поводу он как следует раскачал лодку и спел Нелли матросскую песню.
Потом он помог ей спуститься вниз, раскрыл зонтик и догнал Нелли у самого выхода со свалки. Из участка на углу появился полисмен и, проходя мимо, кивнул Дугалу.
— А сейчас пойду-ка я в участок, Нелли, — сказал Дугал. — Охота покалякать с приятелями.
Нелли вылупилась на него, потом плюнула на мокрый тротуар.
— Ладно уж, так и быть, — сказал Дугал, — сообщите Тревору Ломасу, что я за человек. Можете передать, что, если он вернет мои блокноты, все пока будет шито-крыто. А то, понимаете ли, с нас, полисменов, то и дело спрашивают наши отчеты и секретные шифровки.