Жаль, что мне не суждена сцена… Но кое с чем в жизни приходится смиряться.
Я записываю диск и вывожу на нем «АДЕ». Потом, решив, что это лишнее, записываю еще один. Потому что если «АДЕ», то это — подарок. А в моем случае это всего лишь доказательство. Я кладу диск в конверт и засовываю его в рюкзак.
Ада меня совершенно не интересует. И пусть никто не думает иначе, особенно сама Ада. У нее есть парень — старшеклассник из неведомого города, за сто верст от нашего.
Делая уроки, я ем соломку и пью воду. В дверь звонят, но на сей раз я не открываю. Даже не смотрю в глазок. Пора уже чему-то научиться. Снова звонят. Я делаю звук плеера громче, и музыка побеждает.
Около одиннадцати я ложусь, но в подъезде шумят, и я не сразу засыпаю. Когда я наконец проваливаюсь в сон, возвращается мама.
— Какой ты чудесный, мальчик мой, — говорит она и гладит меня по волосам.
— Угу, — бормочу я.
— Мне так стыдно, я вообще-то собиралась сразу пойти домой, но тут… Я не хотела.
— Все в порядке, мама.
— А еще я забыла всю еду. Положила пакет под стол…
— Ничего страшного.
— Мне правда очень стыдно, малыш. Ох, сынок, какой же ты у меня хороший…
Мама очень приятно поглаживает меня по голове. Иногда она присаживается на мою кровать и делает это долго. Если дышать ртом, не чувствуешь исходящего от нее запаха. Но мне нельзя засыпать, потому что мама сама не доберется до дивана.
— Ложись, — говорю я ей.
— Ты такой у меня славный, — повторяет она.
Я помогаю ей улечься и мгновенно засыпаю.
Поутру звонок будильника вырывает меня из сна, который невозможно вспомнить. Но он точно был хорошим. В этом я уверен.
Мама лежит на спине и громко храпит. Я доедаю соломку и отправляюсь в школу.
— Вот, — говорю я, протягивая конверт Аде, когда мы входим в класс.
Кажется, никто не обращает на нас внимания.
— Спасибо, Барт, — отвечает она тихо и улыбается, засовывая диск в рюкзак. — Послушаю дома.
— Не жди ничего особенного.
— А я жду! — Ада снова улыбается.
Я догадываюсь, что она шутит. Но делает она это так, что сбивает меня с толку, и я краснею. Даю ей сдуть домашку.
Даже не взглянув на таблицу, учитель Эгиль говорит, что хотел бы видеть в ней больше предполагаемых участников. Ада и еще несколько девочек будут танцевать хип-хоп. Другой наш одноклассник вызвался играть на скрипке, еще предполагается скетч или номер с йо-йо. Две девицы собираются подпевать песне Бейонсе, а Гейр-Уве — показывать фокусы, которые все уже сто раз видели.
— Любое предложение будет принято с благодарностью, — трижды возглашает Эгиль.
На перемене я стою с этим-как-его-там-зовут — даже удивительно, как трудно запомнить его имя.
— Вчера я играл в наикрутейшую игру, — сообщает он.
— Отлично…
— Не помню только, как называется. Там был чувак, которому надо было… нет, сначала ему надо… короче, начало офигенное. Там такой пейзаж, а потом подходит тип с мечом… Играл?
— Нет.
— Ну, просто офигенно! Просидел почти всю ночь.
Вот такие у нас разговоры. Может, стоило бы увлечься игрой с чуваком, вооруженным мечом?.. Но я очень редко играю. Не потому, что не хочу.
На школьном дворе слишком шумно, чтобы назвать паузу, возникшую в нашем диалоге, гнетущей. Однако любое мое сообщение не имеет шансов превзойти рассказ об «обалденном чуваке с мечом». А я мог бы кое о чем порассказать — ну, например, что мама будила меня ночью раз сто, чтобы сказать, как она меня любит. Но меня гложет смутное подозрение, что как-там-его-зовут вряд ли заинтересуется этим сюжетом.
— Сегодня тепло, — говорит он.
Я киваю, хотя на улице довольно прохладно.
И вдруг из ниоткуда возникает подкравшийся к нам Бертрам и встает рядом со мной. Так что мы выглядим как компания из трех человек. В нас с как-там-его-зовут включилась тревожная кнопка.
— Периодическая система — потрясающий пример классифицирующей таблицы, — выпаливаю я в надежде, что Бертрам не просечет, о чем мы говорили.
Но проблема в том, что как-там-его-зовут не врубается в ситуацию и озадаченно спрашивает:
— Ты это о чем?
Надо было ему подмигнуть, говоря про таблицу.
— Проехали.
— Я хотел… я только хотел спросить… — начинает Бертрам. Неужто он собирается сказать, что нам надо держаться друг друга, раз мы все на обочине? — Я только хотел спросить: не хотите ли вы почитать со мной рэп на празднике?
Этот вопрос должен немного повисеть в воздухе. Не потому, что я не знаю ответа, просто я вдруг начинаю сомневаться, правильно ли я расслышал. Как-там-его-зовут реагирует первым: