– Вот ты где, Вейлор! – с усмешкой обратился граф к юноше. – Прибывший утром гонец после нашего скотного двора обошёл все таверны, заглянул в каждую драку, но не смог тебя отыскать. Ему невдомёк, что мой младший брат – чудак. Я один знаю, где ты пропадаешь. Поэтому сам вызвался передать тебе весточку.
– От кого? – бледные щеки молодого человека охватил румянец. При этом Вейлор продолжал стоять неподвижно, стараясь не выходить из образа.
– Не от кого, а какую! – уточнил граф.
Илберт развернул свиток и, подражая речи городского глашатая, стал насмешливо вещать:
– Велено собрать всех бездельников, желающих надавать друг другу тумаков, испортить или потерять дорогое имущество, нажитое отцами и приумноженное старшими братьями, увечить коней, за которых серебром плачено…
Он бросил свиток молодому человеку со словами:
– Иди! Сражайся! И не позволяй себя одолеть! Это привилегия старшего брата: отвешивать тебе подзатыльники.
Юноша радостно воскликнул:
– Приглашение на турнир!
Но, взглянув на брата, холодно сказал:
– Хм. Ты с годами не меняешься, твои колкие речи становятся всё скучней.
– Моя прямая обязанность – готовить тебя к жизни и ответственности за наш древний род. Кстати, кто ты на этот раз? Что-то ты мало напоминаешь ангела или святого. Или же вновь исполняешь страстное желание какого-то худосочного ростовщика, мечтающего хоть в камне выглядеть под стать герою?
Вейлор нахмурился. Скульптор, желая сгладить неудобный момент, вежливо заметил:
– Господин! Может, и честолюбивы желания заказчиков, но потомки по этим изображениям будут судить о нас. Так пусть они лучше вглядываются в лицо вашего благородного и мужественного брата.
Юноша с благодарностью взглянул на мастера и шутливо поклонился Илберту.
– Жаль, что камень не передаёт румянец, – посмеиваясь, граф поспешил удалиться.
– Вот удачный случай, – прошептал юноша, прижимая к груди заветный листок.
Вейлор радостно замахал мечом, рассекая воздух. Чувства его переполняли: он приближался к заветной мечте.
К неудовольствию скульптора, юноша стал спешно одеваться, пообещав прийти в другой раз. Забрав часть обещанной заказчиком платы за трудное дело, он побежал в конюшню седлать своего верного коня Эклера, чёрного как ночь, с белой отметиной на лбу.
Илберт набросил на плечи бархатный плащ с меховой оторочкой и ловко вскочил в седло.
– Дела не ждут, надо всё успеть до заката, – поторопил он слуг, терпеливо ожидавших своего господина.
Все двинулись верхом через ворота к подъёмному мосту.
Отъехав на значительное расстояние, дворянин обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на свою твердыню, желая убедить себя, что всё незыблемо. На фоне сине-голубого неба до горизонта тянулись пологие склоны, усаженные виноградниками. Из-за зубчатых стен и башенок замок напоминал корону, лежащую на изумрудной подушке.
«Так было вчера, сто лет назад, так будет и завтра, – подумал Илберт, с довольным видом глядя на эту с детства привычную картину. – Господь благословил наши земли».
От холодных вод Шотландии до тёплых марсельских бухт славились вина этих мест. Воистину только Творцу известны тайны преображения виноградной лозы. Щедрая почва и ласковое солнце, тёплые зимы и влага небес отдали ей всё лучшее. Но и людям пришлось потрудиться, вложив душу и всё своё мастерство, чтобы этот божественный дар стал благородным вином.
Дед брал его, мальчишку, в сокровищницу семьи – винные погреба. Какой бы ни была погода снаружи, здесь всегда в меру влажно и прохладно. Шествуя мимо длинного ряда бочек, старик делился главными тайнами, превращающими гроздья винограда в божественный нектар с ярким и неповторимым вкусом.
– Наш секрет хранится веками и передаётся в семье по наследству.
– Почему этот секрет так важен? – спрашивал маленький Илберт.
– Он делает наше вино особенным, – отвечал старый граф, – еще много сотен лет люди будут гадать, почему именно мы – лучшие виноделы Шампани.
– А как узнать, от кого надо хранить секрет, а от кого нет? – загорались детские глазёнки.
– Я посвящаю в это таинство тебя. Потом ты должен будешь выбрать того, кто продолжит наше дело. Поверь, это единственная тайна, что не отягощает души, а наполняет её гордостью за старания тех, кто жил до нас.