«Судя по всему, прибытие хозяина стало для слуг неожиданностью, раз те не протопили здесь заранее».
Ногаре не мог похвастать благородным дворянским происхождением, однако советник короля был энергичным человеком с острым умом.
Скромный угол не имел ничего общего с дворцовой роскошью. Ни зеркал, ни расшитых золотом ковров. Только стоящий в отдалении стул из благородной породы дерева для посетителей заявлял хоть о какой-то родовитости.
«Смотри-ка, а стул-то венецианским бархатом обит, – с иронией отметил про себя гость, – не боится, что замараю чешуёй или тиной».
– О, сам Арфлёрский Спрут пожаловал в нашу тихую бухту! Прошу прощения за столь скромный приём. Могу предложить только кубок великолепного «Бордо».
– Я не пью это вино с тех пор, как гонял корабли англичан по всему заливу. Впрочем, для меня теперь всё на вкус, как морская вода.
– Тогда – к делу.
И верный слуга короля, всецело преданный целям своего господина, стал долго и витиевато говорить о том, как сложна политическая обстановка, а потому король Филипп нуждается в преданных людях; и о том, какие нелепые слухи ходят о рыцарях Ордена Храма. Спрут смотрел на всё как бы со стороны. Он видел, как смеялся Ногаре, рассказывая порочащие храмовников вести. Понимал, что его пытаются убедить в, якобы, сомнениях короля. Но он не заметил в словах его собеседника ни тени обеспокоенности. Речь того была сладка, как грех. Пьёвро мало уважал людей, чьей сестрой была фальшь. Пред грозной морской стихией, как пред Богом, стоишь без притворств.
Слушая, он думал: «Я ещё могу отказаться. Но они быстро прикроют мои дела в порту, начнут давить или, того хуже, преподнесут всё как измену. Тяжко быть королевским солдатом: уши заняты трескотнёй, кошель пустой, а руки в крови».
– …сообщайте Нам обо всех важных перемещениях грузов Ордена, заодно подтвердите факты или рассеете сомнения… – вплывали в уши вкрадчивые речи хранителя королевской печати.
Слова Гийома де Ногаре об Ордене храмовников обеспокоили капитана. Он не раз возил их грузы. Не безрассудно ли опираться на подобные слухи, порочащие столь могущественных людей?
«Это может сделать либо глупец, либо тот, кому это выгодно», – размышлял Спрут.
– Что нужно для дела человеку с вашей хваткой? – снова послышался голос советника короля.
– Знать сроки и полномочия, мессир. И иметь серебро, конечно, чтобы хорошо платить за длинные языки.
– Я считаю, излишне напоминать вам, что наш разговор должен оставаться в секрете. С того момента, как покинете эту комнату, для всех вы будете действовать от своего лица.
«Видимо, не простой ожидается улов, если сам «капитан» учит меня забрасывать сети!» – отметил для себя Пьёвро.
– Вот человек, – Ногаре указал жестом за спину Спрута, – который будет оказывать всяческое содействие.
Капитан обернулся и увидел полного мужчину. Камзол цвета маренго еле сходился на его животе. Надо же, как неслышно он вошёл!
– Моё имя Поль. О каждом своём шаге будете отчитываться мне, – властно произнёс тот, – с донесениями жду у себя. Попав на остров Сите, повернете к площади – королевский дворец смотрит прямо на мой дом. Ошибиться невозможно: кованые двери и великолепная галерея.
«О, ещё один циничный кровопийца, жаждущий власти и мечтающий усесться на два стула разом, – отметил про себя Пьёвро. – Я предполагал: чем ближе к куче, тем больше мух. Но в этом трюме уже становится тесновато».
Всё сводилось к тому, чтобы дела Короны не выходили из тени. Приманкой на крючке в этот раз был только долг. Капитан спрятал за пазухой бумаги и увесистый кошель.
«Осталось самому замарать руки, – с горькой иронией подумал Спрут, не желая дольше задерживаться здесь, – первое и второе уже выполнено».
Тем же путём юноша-слуга вывел его в безлюдный переулок.
– Всего хорошего, господин, – вежливо простился с ним провожатый, небрежно поправив рукой свои красивые локоны.
Ловушка захлопнулась.
Спрут любил портовую суету и влажный прибрежный воздух. Свёрнутые паруса стоящих на рейде кораблей напоминали огромных взлетающих альбатросов. Ещё мальчишкой Пьёвро бегал в порт смотреть, как начинается день. Матросом быстро постиг бешеный темп работы в шторм и размеренный ритм на погрузке. Вызубрил и главный закон: никогда не спорь с капитаном. Понимал, что только неопытному взгляду портовая суматоха кажется хаосом. Зазеваешься – и ненароком попадешь под груз. Но, когда ты сам – часть этого просоленного морем мира, ты знаешь, что всё подчинено веками сложившимся устоям. Всему отведено определенное время: авралу и бесшабашной передышке, заботам приручающих волну и озабоченности ждущих на берегу. Море звало его, но лишь на берегу сердце, как парус, наполнялось ветром истинной свободы.