— Если меня отпустят, «Алконост» поможет сделать лекарство.
— «Алконост» никогда нам не поможет. Им выгодно бросить вас на произвол судьбы, дождаться, пока мы все перемрем, а потом захватить Теро! Вы, земляне, такие же хищники, какие все остальные, только еще и лицемеры, поэтому…
Унгего сорвался, он кричал и трясся от ярости.
Мартынов слушал молча, не пытаясь перебивать.
«Nuestra Señora de Luján! [популярное в Аргентине обращение к Мадонне Луханской(исп.)] Этот человек искренне верит, что мы хотим смерти всех терайа. Мне его не переубедить. Может, Вечеров бы справился, но он, бедняга, стынет сейчас в своем стеклянном гробу».
Накричавшись, чиновник умолк, вытащил белоснежный платок и вытер взмокший лоб.
— Ладно, вернемся к практическим вопросам, — снова заговорил он, уже совершенно спокойно. — Для начала, у меня для вас плохая новость. Здешний «Алконост» наконец-то уничтожен армией Теро. Напоследок мятежники разрушили внешнюю часть дворца, увеличив, кстати, и вашу вину. Потом они в основном погибли, но кое-кто успел удрать. Поиск этих сбежавших нам очень даже интересен. Поможете в аресте подполья — останетесь жить..
— Я ничем не могу помочь, потому что не знаю ни сбежавших, ни местных территорий.
— Ничего страшного. Вас можно отпустить под наблюдение, а потом использовать как «живца», как некий центр притяжения для мятежной сволочи.
— Сомневаюсь, что я им интересен. Лучше отпустите Джинни Нечаеву. Зачем мистеру президенту больная женщина?
При упоминании о Дженни Унгего словно бы окаменел, видимо, информация о ней считалась секретной.
— Вы еще не осознали тяжести положения, — устало пробубнил он. — Ладно, поговорим потом, когда осознаете. Охрана! Уведите арестованного.
Мартынов не знал, сколько часов прошло, не знал, день сейчас наверху или ночь. Он долго не спал, сознание скользило по границе между явью и сном. Рассудок искал выход и не находил его. Потом беспокойство превратилось в полноценную панику, Демиург ударил плечом в дверь камеры, которая, к его удивлению, отворилась.
В конце длинного коридора мерцал свет. Это был фонарь на краю лётного поля. Двигатель’Беркута' уже запустили, Эухенита в кресле штурмана ждала своего пилота.
— Андрей, нам пора, — сказала она, приглашая Мартынова сесть за штурвал.
Вскоре земля исчезла где-то внизу, но звезды не сделались ближе. «Алконост» растаял во тьме, Мартынов тщетно искал взглядом знакомы корпус корабля.
А потому в корпус «Беркута» ударил луч. Разрезанный истребитель распался пополам, Эухенита исчезла, ее непроизнесенное имя застряло у Мартынова в горле. Захваченный притяжением, зажатый между обломками машины, он падал куда-то в ледяной пустоте.
В атмосфере планеты металл перегрелся, обломки распались, и Демиург вспыхнул заживо. Его кожа слезла, мышцы обуглились, однако сознание не исчезло, и ничто не мешало чувствовать боль до самого удара о грунт.
…Мартынов кое-как разлепил веки и понял, что лежит на полу ничком. Кожа, если не считать полученных в драке ожогов, оказалась здоровой, мышцы не тронул огонь.
«Пси-наводка, — понял Демиурги осторожно сел на полу. — Тут или телепат работает, или пси-излучатель. Вот же сволочи, они даже вопросов не задают. Это не допрос с пытками, это просто месть Элфорда».
— Охрана! Ужин будет?
— Сейчас утро, идиото, — донеслось из-за двери.
— Вечером ужина не было.
— Был, ты его не ел.
— Не помню.
— Твоя проблема, парень.
— Вы что, решили меня уморить? Воду хотя бы дадите?
Охранник промолчал, но окошко в двери открылось и в Мартынова полетела запечатанная бутылка. Обожженными руками он открыл ее с трудом, выпил половину и перебрался с пола на матрас.
«Ладно, без паники, — размышлял Мартынов, рассматривая тусклую лампочку и унылый потолок. — От пси-наводки с имитацией смерти не умирают. По крайней мере, я еще жив. Любые внушенные травмы — не настоящие. Как бы терайа ни старались, я все равно очнусь и буду в норме… Если, конечно, не свихнусь. Нужно контролировать мысли, различать, где телепатия, а где — правда. Так я продержусь долго, очень долго — пока не вмешается „Алконост“, и меня не вытащат. Эухенита расскажет капитану, как попасть в Оклатеро».
Легко сказать, но трудно сделать. Новая пси-наводка оказалась куда хуже предыдущей. Невидимый мучитель больше не трудился над сюжетом — он просто причинял боль во всех ее проявлениях. Эта мука прекращалась на грани обморока или при слишком частом пульсе, однако начиналась снова, едва Демиург приходил в себя, и под конец он не мог даже кричать…
Очнувшись от морока, Мартынов долго лежал безучастно — без движения, без мысли, даже без желания выжить. Потом допил остатки воды, но жажду не утолил.
Еще через час или два загремела железная дверь.
— Это, Унгего… Давно хотел спросить — меня когда-нибудь тутпокормят?
Кое-как приподняв голову, Демиург понял свою ошибку — на пороге стоял вовсе не следователь, а Генри Элфорд собственной персоной. При тусклом свете единственной лампочки, молодой терайа щурился, казалось, он не сразу узнал измученного Мартынова.
— О, кто пришел. Наследный принц Оклатеро. Добрый вечер, ваше высочество… или что там сейчас — день? Кстати, пси-наводки у вас отличные. Действительно, очень больно.
— Такими иллюзиями я не занимаюсь. Я пилот, а не палач.
— Серьезно? А зачем тогда пришел?
— Хочу кое в чём разобраться.
— Я уже все объяснил Унгего.
— Нет-нет. В протоколе допроса вранье. Меня интересуют не подробности ваших преступлений, а ваши мотивы. Хочу понять, как пилот и офицер, пусть даже вражеский, пошел на такую подлость.
— Какую еще подлость? — спросил Мартынов, принимая сидячее положение. — Послушай, парень. Как тебя лучше называть — Хэл? Не знаю, Хэл,что ты называешь подлостью, но я не ел по крайней мере два дня. Не уверен, что могу связно думать, а тем более — что-то там объяснять.
Элфорд-младший презрительно скривился, после чего бросил рядом с Демиургом сверток и фляжку.
— На, ешь и попей. Я подожду.
Мартынов попытавлся развернуть упаковку, но пальцы не слушались, к тому же пузыри от лазерного ожога сочились влагой. Справившись в конце концов, он надкусил оказавшийся внутри сверткасолдатский паек — нечто среднее между запеканкой и галетой. Едаоказаласьбыла почти безвкусной, но и не противной. Демиург протолкнул в горло сначалаодин кусок, потом — второй и постепенно доел до конца. Внутри фляжки плескалась не вода, а напиток, похожий на суррогатный кофе.
— Спасибо, Хэл. Забери свою фляжку. Хотел о чем-то спросить — спрашивай.
От от брошенной к его ботинками фляжки Элфорд-младший брезгливо отстранился.
— Зачем ты собирался убить Императора?
— Что-что? — переспросил ошеломленный Мартынов. — С чего ты взял, будто я собирался его убить?
— Ты проник в императорский корпус, тебя записала систем слежения.
— Меня интересовала только девушка, которую я люблю. Она была там, я забрал ее, чтобы переправить на Верум.
— Отец рассказывал другое.
— Что именно?
Хэл приблизился на шаг. На его глазницы упала тень. Элфордл-младший, хоть и по-юношески поджарый, все равно нависал над сидевшим на полу Мартыновым и, когда заговорил, голос подрагивал от ярости:
— Ваши сообщники угрозами и побоями вынудили отца открыть проход в императорский корпус. Вы хотели ликвидировать Императора, чтобы терайя остались без сыворотки и постепенно вымерли все. Землянам не нужна наша дружба. Им нужна только наша пустая территория. Ты об этом знал, но все равно пошел против совести и чести.
Мартынов помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя морок.
— Послушай, Хэл… — осторожно заговорил он. — Следователь что-то такое болтал, но я даже не поспринял всерьез. Нас на «Алконсоте» не наберется даже двухсот. В нашем распоряжении весь Верум. У нас проблемы связи с Землей, так что больше нас точно не становится. Так подумай сам — зачем команде одного фрегата вся территория Теро? Чтобы сдохнуть здесь, сражаясь с полумиллионом таких же, как мы, людей?