— Понимаю.
Очевидно, ему было не совсем приятно, что она затронула тему, почти ему незнакомую, потому что в его пронзительных глазах был лишь один вопрос: с какой стати вас заинтересовали проститутки?
Чтобы как-то реабилитировать себя в ее глазах, Мак-Гроун принялся рассказывать Мэри историю Сильверстауна, но, заметив, что ей это не совсем интересно, замолчал и спросил:
— Вы, конечно, много читали об этом городе?
— Да. Поэтому я пытаюсь найти детали, которые еще не изучены. — Мэри пригубила пиво. — Значит, ваше хобби — история Сильверстауна?
— Да. Для меня это не просто история города, это и история моего рода — мой прапрапрадед был одним из первых старателей.
— Правда? А откуда он приехал? Как интересно, расскажите мне о нем.
Пол сразу оживился.
— Шон Мак-Гроун был рабочим прииска. Изучив старательское дело, он решил открыть свое и, разработав богатую жилу, вложил все полученные деньги в земли. А потом сюда провели железную дорогу, и его дела окончательно пошли в гору.
— Значит, в ваших жилах течет кровь первооткрывателей, — с улыбкой сказала девушка.
Пол улыбнулся ей в ответ. Где я его видела? Почему, подумала Мэри, так чертовски знакома его улыбка?
— Моя мать считалась лучшим историком-краеведом в нашем городе. В детстве она много рассказывала мне о Сильверстауне. Во всех мальчишеских играх и фантазиях я воображал себя Робом Уорвиком. Мне пришлось много тренироваться и стать подряд победителем нескольких соревнований, пока меня не признали лучшим стрелком. Братья Уорвики были моими кумирами, и я бредил ими, как другие ребята — игроками бейсбола. Черт возьми, я и сейчас стреляю не хуже.
— Не поняла.
— Дело в том, что мужчины только с виду взрослые. На самом деле их интересы ничем не отличаются от мальчишеских. Это к тому, что и сейчас я не перестал практиковаться в стрельбе навскидку — подбрасываю банки и стреляю в них.
Мэри рассмеялась.
Неожиданно ей вдруг стало любопытно, что этот парень думает о ней. По тому, как он смотрел на нее, ей показалось, что она ему понравилась, — женщина никогда не ошибается в оценке мужских взглядов. Но вот что Пол Мак-Гроун о ней думает? Этот уверенный в себе красавец, наверное, прекрасно понял ее смущение, когда она увидела его в дверях. Мэри ощущала чувственность в каждом его движении и жесте, и ему, видимо, это тоже было известно. Взгляд его огромных карих глаз просто гипнотизировал ее.
— Что такое? — спросила Мэри.
— Вы о чем?
— Почему вы на меня так смотрите?
Мак-Гроун заморгал.
— Извините, я совсем не хотел вас обидеть. Просто ваш очаровательный звонкий смех, похожий на трели птички, напомнил мне кого-то.
— Кого?
— Вот это-то я и старался вспомнить. Я где-то его слышал.
4
Пол отодвинул тарелку и потянулся на стуле.
— Итак, — важно начал он. — Расскажите, пожалуйста, поподробней о вашей задумке.
Мэри проглотила подступивший к горлу комок, пытаясь вырваться из-под обаяния собеседника и чар его карих глаз. Черт возьми, с ней никогда такого не случалось прежде… только однажды… Отбросив посторонние мысли, Мэри ответила:
— Я определила общую линию и составила план. Теперь хочу добраться до достоверной информации о 1890-х.
— И как долго вы собираетесь докапываться до истины?
— Где-то около шести недель. Я могу остаться здесь и писать сценарий на месте. Это же моя так называемая проба пера, и она может стать решающей вехой в моей карьере. Поэтому эта работа для меня очень важна.
— А ваши главные героини — проститутки.
— Две из них. Одна была вынуждена стать ею, когда ее бросил муж, а другая оказалась на этом пути, убежав от своих родителей. Думаю, многие девочки, лишенные детства, встали на путь проституции. Они всего лишь жертвы. В принципе у женщин того времени не было большого выбора в профессиях. Хочу вас предупредить, что мои героини далеко не бесчестны и не бессердечны.
Пол потер подбородок.
— А я-то действительно поверил, что вы хотите написать правдивый сценарий.
— Конечно, Пол.
— Вы когда-нибудь слышали о добропорядочных проститутках? Они ведь никогда не были подвластны закону. Сама жизнь их была порочна. Единственным их стремлением было выжить.
Мэри вздохнула, вспомнив Нэнси. Видимо, в этих делах историк разбирался меньше, чем она.
— Вы хотите сказать, что танцовщицы из кабаре не способны на доброту?
Он помедлил, задумавшись.
— Я не говорил этого. Конечно, везде есть исключения, однако в большинстве своем они были не только воровками, но и убийцами. Я руководствуюсь фактами. Вы же меня сами только что уверяли, что вам важна достоверность.
— Да, вы правы. И на основе фактов я напишу сценарий.
Мак-Гроун снова потер подбородок и облокотился на стол.
— Почему бы вам не придумать что-нибудь новенькое о днях лихорадки в Сильверстауне? Ее уже столько раз описывали, но ваша история будет самой свежей.
Мэри откинулась на стуле и внимательно посмотрела на Пола, его точка зрения стала раздражать ее. Он полностью отрицал ее замысел и вместо него предлагал то, что считал более «аппетитным». Но, несмотря ни на что, помощь этого упрямца была ей необходима, поэтому в интересах дела она решила не поддаваться на его провокации.
— Вы слишком непреклонны, — сказала Мэри. — Мне понятно ваше желание поднять историю над мифом, но, к сожалению, я больше романист, а не историк.
Очевидно, этот мужчина был большим спорщиком, привыкшим отстаивать свою точку зрения до конца.
— Что плохого в том, когда выкладывают достоверную информацию? Ведь история Сильверстауна намного страшней, и в ней гораздо больше жестокостей, чем пытаются показать писатели.
Мэри откинула волосы назад.
— Не могу понять ваше стремление уговорить меня написать именно об этой стороне жизни вашего родного города.
Пол встал, прошел к окну и, стоя к ней спиной, стал вглядываться с темноту.
— У меня есть мечта. Для тех, кто знает подлинные факты, эти россказни становятся утомительными и унизительными. Туристы приезжают к нам исключительно благодаря вестернам. Они едут из Германии, Японии, Австралии и только для того, чтобы посмотреть на достопримечательности Дикого Запада и представить на месте перестрелки тех времен. Их интересует только это. Они покупают какие-то дурацкие сувениры. Во всем стало больше коммерции, чем правды.
Обрадовавшись, что наконец поняла своего «великого спорщика», Мэри улыбнулась.
— Теперь мне ясно, что вы хотели сказать. Вы считаете мой сценарий коммерческим. Может быть, по-вашему, он также станет вымыслом, но я хочу раскрыть в нем еще одну сторону истории, причем жизненную. Что плохого в том, что я собираюсь описать бытие простых смертных, которые так же, как и все остальные, боролись за существование, а не ваших «героев»? Да их даже нельзя назвать героями, они больше похожи на головорезов, убийц.
Он резко обернулся.
— Вы так считаете?
— Естественно. Как историку вам должно быть известно их подлинное лицо.
— В них жило стремление установить закон и порядок в приграничном городе. Они убивали не ради убийства. — Его тон стал вдруг несерьезным, даже несколько смешливым.
— Повторяю, убийцы и головорезы.
— Зачем же так грубо передергивать, Мэри?
Заметив в его глазах озорные искорки, она поняла, что Мак-Гроун только притворялся, что обиделся.
— «Устанавливали законы, следили за их соблюдением» — черт возьми, по отношению к ним это простое словоблудие. Я-то уж и в самом деле поверила, что вы правдолюбец.
— Так и есть, — отозвался он. — А впрочем, чего вы добиваетесь: правды или сказки? У меня наготове и то и другое.
Это было чудовищно — круг, по которому они так долго ходили, замкнулся. В голове у нее все смешалось, ей уже был неприятен предмет спора, за исключением того, что ее оппонент не хотел, чтобы она описывала жизнь распутниц и тем самым принижала роль его «героев». Какая глупость! Похоже, он беспокоился, что, не дай Бог, в своем сценарии Мэри опишет пылкую любовь одного из дорогих его сердцу головорезов к заурядной проститутке.