— Я должен довести до конца его игру, — пробормотал он. — Не бойся, все будет хорошо.
Ты не сможешь, хотелось крикнуть ей.
— Сейчас только февраль! Рэдли сегодня не суждено умереть, — прошептала она.
Пол повернулся к ней; в его взгляде было замешательство и… любовь. Девушка вложила одну из бабочек ему в руку и сжала его пальцы и, держа другую, соединила бабочек крыльями…
Неожиданно стемнело. Она почувствовала, как Пол обнял ее за плечи. Казалось, на сцену откуда-то упал тяжелый черный занавес и скрыл от них свет. Стало необычайно тихо.
У Мэри закружилась голова. Это было уже знакомое состояние, порождаемое быстрым вращением. Пол все так же крепко держал ее за плечи…
Темнота и тишина медленно отступали. Откуда-то издалека до них стали доноситься запахи, какие-то звуки. Пол был рядом, все так же обнимая ее. Обе стеклянные бабочки лежали на их ладонях. Занавес был поднят. В театре стояла мертвая тишина, отождествляясь с отделанным золотом катафалком, стоявшим в глубине сцены.
Молодые люди ощущали себя так, словно только что ступили на твердую землю после долгой морской прогулки. Прошлое… никак не отпускало их…
— Тот же театр, — озираясь, произнесла она и поежилась. — Голоса! Ты слышишь, Пол? Голоса?
— Это призраки, — спокойно ответил он.
Она снова огляделась. В одной из лож промелькнула длинная тень. Мэри взглянула вниз, и ей померещился блик рядом с пианино, напоминающий отблеск металлического предмета.
— Призраки, — повторила она. — Это место все еще такое живое, хотя… и до ужаса мертвое.
В небольшую дверь в конце зала вошла группа посетителей. Мэри забеспокоилась, сообразив, что на ней все то же старинное платье Нэнси. Однако экскурсанты лишь улыбнулись ее наряду и стали разглядывать «ячейки» — балконы со стоявшими в них манекенами в костюмах девятнадцатого столетия.
Мэри посмотрела на пистолет, висевший на бедре Пола, и вопрошающе взглянула на него.
Он улыбнулся.
— Наверное, сегодня воскресенье. В Сильверстауне есть люди, которые специально наряжаются в костюмы прошлого века и, разгуливая по городу, разыгрывают сценки из той жизни. Этим они привлекают сюда туристов.
Девушка, взвизгнув, подпрыгнула, обняла Пола за шею, повиснув на нем.
— Мы все-таки вернулись! Слава Богу! Мы вернулись! Я до смерти боялась, что у нас не получится. Ведь нас спас кусочек жевательной резинки. Какая история! И как жаль, что рассказать ее некому — все равно никто не поверит.
— Ерунда. Главное, мы знаем, что это правда. — Он взял ее за руку. — Пойдем отсюда.
Они прошли через театр и вошли в помещение, еще несколько минут назад бывшее шумным, переполненным людьми салоном с деревянной стойкой, стенами, изрешеченными пулями, и где на сцене танцевали девушки с перьями на голове. Здесь ничего не изменилось, только было безлюдно.
Они вышли на улицу. Стоял ясный февральский вечер.
— Я совсем забыла, где мы оставили машину, — сказала Мэри. — И нам неизвестно, сколько времени нас не было. Интересно, какое сегодня число?
— Было бы неплохо узнать. — Он вдруг остановился у одного из ресторанов, открыл дверь и пригласил ее: — Давай зайдем сюда.
— Это «Тринити»? Как странно, Пол! Мы ведь только что здесь были! Сидели вон за тем столиком.
— Это было давным-давно, — сказал он, направляясь к указанному Мэри столику. Они сели и заказали две порции пива.
На небольшой сцене певец тихо перебирал струны гитары. Бар пестрел туристами в ярких свитерах. Вроде бы все было так же, как тогда, но звуки и ощущения стали другими.
Взгляд его огромных карих глаз стал проницательным, словно стремился проникнуть в самые отдаленные уголки ее души.
— Много десятилетий назад мы сидели на этом же самом месте. Я тогда попросил тебя стать моей женой, и ты согласилась. Но теперь обстоятельства изменились.
Мэри почувствовала боль в груди: ее сердце разрывалось. Значит, он передумал.
— Ты прав, — согласилась она, опустив голову.
— Ну, так как, теперь, через столько лет, ты скажешь не «да»?
— А ты теперь все окончательно решил для себя?
— Как ты думаешь, зачем я привел тебя в «Тринити»? Только затем, чтобы просить твоей руки в нашем столетии. Чтобы подтвердить мое предложение. — Он потянулся к ее руке. — Но только в этом случае тебе придется переехать на ранчо в Южном Колорадо. Сможешь ли ты обрести там свое счастье?
— Мы принадлежим друг другу, — ответила девушка. — Я всегда буду там, где ты. Я сказала «да» сто лет назад, и годы спустя не перестала любить тебя.