— Тебе не нужно описывать это мне. Я жил с этим много лет.
Она посмотрела на друга.
— Ты же не…
— Ты? — Лоркан рассмеялся, его голос разнесся над прудом. — Никогда. Конечно, кто-то был до тебя, глупая. И она была милой.
— Милой? Вряд ли я слышала, чтобы ты хоть кого-то звал милым.
— А она была, — его взгляд стал далеким, словно он смотрел в прошлое. — Ее волосы были медными, как огонь, а глаза были зелеными как трава. Только она привлекла меня.
Айслинг подплыла ближе.
— Что с ней случилось?
— Не знаю. Я увлекся ведьмовством, пришлось покинуть деревню, где я рос. Она осталась с отцом, тот придерживался традиций. Больше я ее не видел.
Она слышала такие истории от многих ведьм. Люди видели в них опасных существ, которые могли им навредить. Многие ведьмы жили одиноко. Они желали тьмы, чтобы их одиночество не побеспокоили.
Тишина затянулась между ними. Айслинг не знала, что сказать, да он и не хотел ничего слушать. И она дала ему миг тишины, а потом озвучила другую тревогу:
— Слуа слышат шепчущий голос, — сказала она. — И зовут его Кэрман.
— Первая ведьма?
— Та самая.
Лоркан сел, строго на нее посмотрел и заорал:
— Кэрман — опасная новость, ведьмочка. Если это правда…
— Я не хочу, чтобы кто-то нервничал. Это должно быть правдой, чтобы мы вовлекли всех, — она посмотрела на замок, гадая, сколько слуа слышали уже голос ведьмы. — Мне нужно узнать, сколько их ее слышало.
— Если они ее слышали, это плохие новости. Та ведьма уничтожила почти все, пока твои предки не остановили ее.
— Я не связана родством с теми, кто ее остановил.
Она не знала, поддерживала ли Бадб решение ее родни помешать Кэрман и ее сыновьям терзать Ирландию. Война после этого точно утолила бы жажду крови Бадб. Даже ее сестры, Морриган и Мака, были бы вовлечены в это.
Туата де Дананн, остановившие Кэрман, спасли свой народ от войны, что могла начаться снова и без появления Кэрман в мире людей.
— Она тут? — спросил Лоркан.
— По словам слуа, это ее темница.
— Это опаснее, чем все, что мы ждали от Подхолмья, — он встал и потянулся. — Я верю, что ты разберешься с этим. Остальное на мне.
Она опустила клюв и смотрела на него.
— То есть дальше несколько дней ты будешь спать на солнце?
— Тут редко бывает солнце, и оно слабое. Я должен тратить больше времени, чтобы так прогреться.
Она снова окатила его водой, хохоча, и уплыла к центру пруда. Ей нужно было многое обдумать, составить планы.
Айслинг надеялась, что найдет доказательство существования Кэрман до того, как ведьма устроит проблемы.
2
Семейные узы
Бран коснулся пальцем крошащихся перил, поднимаясь по лестнице к своим покоям. Слуа тянулись за ним, шептали за ладонями, что тут был король. Он прибыл, они были спасены и могли быть счастливыми.
Вес их ожиданий давил на его плечи так, что он не мог дышать.
Роль короля должна быть простой? Он всегда думал, что да. Его отец весь день отдыхал в тронном зале, его кормили с рук слуги и дочери, потакающие ему. Его мать следила за делами ее народа, но вмешивалась, чтобы только накричать на них, чтобы они убежали в страхе.
Таких правителей он знал. Он не думал, что у него будут тысячи детей, что хотели его внимания.
Один из слуа потянул его за рукав.
— Сир, можно минутку?
Он замер, посмотрел на уродливое существо и кивнул.
— Что такое?
— Мы хотим провести больше времени с вами.
— Зачем?
Остатки бровей слуа сдвинулись в смятении.
— Чтобы… быть с вами?
Тут была проблема. Он не знал, как быть с ними. У него никогда не было друзей, Неблагие не заводили такие отношения, и он опасался, что оскорбит их. Или хуже…
Станет как его родители.
Он не мог сказать Айслинг. Она стала бы хуже о нем думать, ведь верила, что он был способен на большее, чем подозревал. Мог ли он сделать то, что она ожидала?
Он не знал, как быть королем. Он не знал, как быть мужчиной, который любил ее, куда там до заботы о целом королевстве.
Бран покачал головой в сторону слуа, выскользнул из его хватки и оставил их на лестнице. Темное пятно их группы задержалось на миг, а потом они пошли в другую сторону.
Он не хотел быть их лидером. Он не просил этого, а теперь королевство было у его ног, и он ощущал, что не был их достоин.
Рушащиеся коридоры тянулись перед ним. Стены накренились, или это он склонился у стены? Прижав ладонь к горлу, он просил тело глубоко вдохнуть. Его разум кричал. Не словами или эмоциями, просто кричал, что что-то было не так, что он умирал, или тот, кого он любил, умирал, и он не мог отогнать эти мысли.