«Надо, надо взглянуть! Норовят все надуть!
Может, даже совсем не копают?
Поглядишь — простецы эти жмоты-купцы!
А где страху им нет — надувают!»
День за ночью идет, потеряешь им счет,
Если ехать судьба без дороги!
Вот каналы пошли и блестят вдоль земли,
А землянки людей что берлоги.
И куда ни взгляни, только щепки, да пни,
Да отвалы идут земляные!
Гонит царская мочь, гонит пролежни прочь
Со здорового тела России.
Близок царь! Весть бежит! Привирает, мутит
И повсюду царя упреждает…
Призадумался вор! Царь-то больно востер!
Знаем, как, если нужно, кончает!
«Ой, уж как-то нам быть? Как нужде пособить?
Ведь не вырыто нами и трети
Из того, что должно?.. Умирать суждено…
Стукнет, гикнет: „А нуте-ка, дети!“
Нет, родные, шабаш, чуть появится наш!
Разве, братцы, на хитрость пуститься)
Землю вырыть в длину, подогнать в ширину, —
Остальное потом углубится!»
Собирался весь скоп. Повалил землекоп.
Уж платили-то, знатно платили!
И каналы прошли как им быть вдоль земли,
Провели и воды напустили…
Яркий вечер горит, густо дебрь золотит,
И у самой у крайней лопаты
Царь с дубинкой в руке, в распашном армяке,
Поверяет работы и платы.
И как в небе заря — так лицо у царя
Все сияет! Он жалует смехом!
И уж радостен он, и уж как подарен
Неожиданным вовсе успехом!
А поодаль стоит молчаливый синклит
Хитрецов, мудрецов на захваты!
«Уж вот на! Удалось! У Петра сорвалось!
Не замай наших! Мы ли не хваты!»
Не пылать бы заре! Не блестеть бы воде!
Не валиться бы на воду мошкам!
Не казну б воровать, не Петра надувать,
Не подменивать блюдо лукошком!
Головой царь поник… Потемнел его лик…
Дума черная радость хоронит…
«Отчего тут вода, — вздумал царь, — не туда,
Куда надо бы ей, мошку гонит?»
По откосу долой сходит тяжкой стопой
И, к воде подошедши, нагнулся,
И дубинку воткнул… Чуть конец затонул…
Подождал это царь… Оглянулся!..
Ох! Не небу гореть! Не царю бы краснеть!
Все, бледнея, молчанье хранили…
А из царских очей, звезд вечерних ярчей,
Две слезы, две звезды проступили…