Джек, славя Божью красоту, Снимал смиренно шляпу: "Отец небесный, я не чту Ни Лютера, ни Папу. Дай веру тем, кто вышел в путь, Нет слаще этой ноши. Не верю в кару я отнюдь Лишь в милость Твою, Боже!
И камень - помня твой урок Я в ближнего не кину; У турка тоже есть свой Бог, И даже у брамина. Безгрешны помыслы мои, Душа творенью рада; Живя улыбкою земли, Не верю в муки ада..."
Джек умер; вне мирской тщеты Он жил без верхоглядства, Познав богатство нищеты И нищету богатства. И ты, богач, и ты, бедняк, Отныне путь твой ведом: Коль жив в душе Джек-Весельчак, Конец придет всем бедам.
Пер. А.Солянова
9. КОРОЛЬ КАНУТ {3} (1842)
После многих лет правленья вдруг Король Канут устал: Он так долго жег и грабил, резал, дрался, убивал. Мрачный, он бродил у моря и следил за валом вал...
Рядом Канцлер и Епископ, как две тени с давних пор, Сзади идут стража, свита, королевский пестрый двор, Капелланы и министры, менестрелей звонкий хор.
Всю их жизнь они ловили каждый жест его и взгляд: Он нахмурит брови - тотчас исподлобья все глядят, Засмеется - начинают скалить зубы все подряд.
Был в тот день Король не в духе. Все при нем смолкало вмиг. Слушая певцов - зевал он, сумрачен его был лик, За обедом - Королеве придержать велел язык.
"О Милорд,- спросил Лорд-Канцлер, недовольны Вы вином? Или мясом, что сегодня подавали за столом?" "Чушь,- ему монарх ответил, дело здесь совсем в другом!
Снедь, глупец,- тщета, пустое, ДУШУ мне сжигает боль! Я велик - нет ровни в мире! Но тяжка моя юдоль: Я устал...". Тут кто-то крикнул: "Кресло хочет наш Король!"
И Лорд-Канцлер чуть заметно подал знак лакеям тут. Тотчас двое слуг-гигантов кресло мягкое несут, И устало опустился на атлас Король Канут.
"Я врагов разбил,- вскричал он, всех, а было их - не счесть! Где есть в этом мире слава, как моя, то Бог лишь весть!" Двор ему ответил эхом; "Где такая слава есть?!"
"Для чего мне королевства? Я устал, я стал седой. Сыновья давно мечтают видеть труп холодный мой. Я хочу заснуть спокойно под могильною плитой.
Совесть жалит грудь змеею! Как вернуть покой опять? Я лампады зажигаю по ночам не в силах спать Призраки воспоминаний обступают вдруг кровать.
Всюду кровь, огонь, руины... Смерть идет по городам, Девы стонут, жены воют по зарезанным мужьям..." "Совесть,- провещал Епископ, очищает душу нам.
Но, Милорд, о том, что было, нужды нет и вспоминать: Все забыла и простила Вам Святая Церковь-Мать, На ее друзей нисходит постоянно благодать.
Ведь по Вашей воле храмы вырастают тут и там, Все церковники возносят славу Вам и Небесам! Вы ж о смерти говорите! Это странно слышать нам".
"Нет,- Король ответил,- скоро я покину этот свет..." Все, пустив слезу, вскричали: "Сир, не говорите "Нет", Вы сильны, бодры, здоровы Вам бы жить еще сто лет!"
"Жить сто лет?! - взревел Епископ. Да в уме ли все вы тут! Тысячу прожили люди, а божественный Канут Должен жить гораздо дольше, чем все смертные живут!
Жил Адам, жил Каин, жили Енох и Мафусаил {4} Девять сотен лет. Молюсь я, чтоб Король их пережил!" "Так и будет,- вставил Канцлер, у него достанет сил".
"Вообще,- изрек Епископ, Королю надгробный груз Не грозит: не для бессмертных тот communis omnibus*! * участь всех смертных (лат.). Утверждать иное, Канцлер, есть безбожье, я клянусь!
Врач в искусстве врачеванья не идет в сравненье с Ним. Даже мерзкую проказу Он развеет, словно дым; Даже мертвого разбудит прикасанием своим.
Ведь заставил вождь Израилев солнце на небе светить И луну стоять на месте, чтоб врагов своих разбить {5}. И Король наш, без сомненья, может то же повторить!"
"Ты уверен, мой Епископ, враз Король воспрянул вдруг, Что смогу остановить я в поднебесье солнца круг, И луну, и это море, что всегда шумит вокруг?
Что отступят эти волны по желанью Короля?" "Здесь,- склонил главу Епископ, Ваши море и земля..." Встал Канут и крикнул: "Волны, вам повелеваю Я!
Океан, раб непокорный, стоя здесь, у бездн морских, Повелитель твой желает, чтобы ты, бунтарь, утих! Прекрати свое дыханье! Отступи от ног моих!"
Но в ответ ему зловеще заревел тогда прибой, И могучая стихия, издавая страшный вой, Короля и всех придворных прочь отбросила волной.
И Канут корону сбросил, больше не чинил вреда, Чтил Того, Кому подвластны небо, суша и вода. И в тот час, когда погасла в небесах его звезда Умер он. Но Паразиты на земле живут всегда.
Пер. А.Васильчикова
10. КОРОЛЬ КАНУТ
Духом смутен, вышел к морю погулять король Канут. Много лет он бился, дрался, резал, грабил мирный люд, А сейчас воспоминанья короля, как псы, грызут.
Справа от него епископ, слева канцлер, прям и горд, Сзади пэры, камергеры, шествует за лордом лорд, Адъютанты, капелланы, и пажи, и весь эскорт.
То тревогу, то веселье отражают их черты: Чуть король гримасу скорчит - все кривят проворно рты, Улыбнется - и от смеху надрывают животы.
На челе Канута нынче мрачных дум лежит печать: Внемля песням менестрелей, соизволил он скучать, На вопросы королевы крикнул строго: "Замолчать!"
Шепчет канцлер: "Государь мой, не таись от верных слуг: Что владыке повредило - бок бараний иль индюк?" "Чушь! - звучит ответ гневливый.- Не в желудке мой недуг.
Разве ты не видишь, дурень, в сердце мне недуг проник. Ты подумай только, сколько дел у нас, земных владык! Я устал".- "Скорее кресло!" - крикнул кто-то в тот же миг.
Два лакея здоровенных побежали во весь дух. Принесли большое кресло, и Канут, сказавши "Ух!", Томно сел - а кресло было мягко, как лебяжий пух.
Говорит король: "Бесстрашно на врагов я шел войной, Одолел их всех - так кто же может вровень стать со мной?" И вельможи вторят: "Кто же может вровень стать с тобой?"
"Только прок ли в славе бранной, если стар и болен я, Если сыновья Канута, словно стая воронья, Ждут Канутовой кончины, нетерпенья не тая?
В грудь вонзилось угрызенье, мне его не превозмочь, Безобразные виденья пляшут вкруг меня всю ночь, Дьявольское наважденье и заря не гонит прочь.
Лижет пламя божьи храмы, дым пожаров небо скрыл, Вдовы плачут, девы стонут, дети бродят средь могил..." "Слишком совестлив владыка! - тут епископ возгласил.
Для чего дела былые из забвенья вызывать? Тот, кто щедр к святейшей церкви, может мирно почивать: Все грехи ему прощает наша благостная мать.
Милостью твоей, монахи без забот проводят дни; Небу и тебе возносят славословия они. Ты и смерть? Вот, право, ересь! Мысль бесовскую гони!"
"Нет! - Канут в ответ.- Я чую - близок мой последний час". "Что ты, что ты! - И слезинку царедворцы жмут из глаз. Ты могуч, как дуб. С полвека проживешь еще меж нас".
Но, воздевши длань, епископ испускает грозный рев: "Как с полвека? Видно, канцлер, ум твой нынче нездоров; Люди сто веков живали - жить Кануту сто веков.
Девять сотен насчитали Енох, Лемах, Каиная,Так неужто же владыке меньший срок судьбою дан?" "Больший, больший! - мямлит канцлер, в страхе горбя гордый стан.
"Умереть - ему? - Епископ мечет пламя из очей,От тебя не ждал я, канцлер, столь кощунственных речей; Хоть и omnibus communis, он - избранник средь людей.
Дар чудесный исцеленья небом дан ему в удел: Прокаженного лишь тронет - тот уже и чист, и цел. Он и мертвых воскрешал бы, если б только захотел!
Иудейский вождь однажды солнца бег остановил, И, пока врагов разил он, месяц неподвижен был: Повторить такое чудо у Канута хватит сил".
"Значит, солнце подчинится моему приказу "стой!"? Вопросил Канут.- И властен я над бледною луной? Значит, должен, усмирившись, мне покорствовать прибой!
Так или нет? Признать готов ли власть мою морской простор?" "Все твое,- твердит епископ,- суша, море, звездный хор". И кричит Канут: "Ни с места! - в бездну вод вперяя взор.
Коль моя стопа монаршья попирала этот брег, Для тебя, прибой, священен и запретен он навек. Прекрати же, раб мятежный, свой кощунственный набег!"
Но ревет осатанело океан, валы бегут, С диким воем брег песчаный приступом они берут. Отступает свита, канцлер, и епископ, и Канут.
С той поры речам холопским положил Канут конец. И в ларец бесценный запер он монарший свой венец, Ибо люди все ничтожны, а велик один творец.
Нет давным-давно Канута, но бессмертен раб и льстец.