— Твоя защита, — ответил Ганглери. — Каждая бусина этих чёток способна поглотить направленную на тебя силу. Правда, против старой эльфийской магии они будут бесполезны, но ей и более сильные щиты порой нипочём. Надень на шею для пущего удобства.
Я повиновалась. Холод от чёток оказался неожиданно приятен коже.
— Сто бусин, сто атак. Поглотив силу, бусинка лопнет. Легко обнаружить врага, колдующего исподволь… Мы носили такие на встречах ковенов, — Ганглери усмехнулся. — Отношения между магами тогда были не проще, чем сейчас, чего уж тут.
— Спасибо. Научите меня делать такие?
Старый маг ответил не сразу. Казалось, что пламя, в которое он продолжал пристально смотреть на протяжении всего разговора, для него куда более важный собеседник, чем я.
— Не уверен, что успею, — сказал он устало спустя некоторое время. — Я даже жалею сейчас, что не имел привычки записывать свои знания, как иные из нас… Впрочем, адепту Даэг мои записи всё равно едва ли понадобились бы.
— Чего это вы? — спросила я подозрительно. — Собрались куда-то?
— Очень может быть. А пока послушай-ка меня и постарайся не перебивать, хорошо?
Ганглери отвернулся, наконец, от очага и взглянул на меня. Голубизна его собственных глаз стала страшной и утратила тепло — будто ручьи, играющие золотыми солнечными бликами, вдруг оказались намертво скованы льдом.
Зелёное полыхание камня на груди мага вдруг вызвало во мне приступ гнева. Унялся бы уже, булыжник бесполезный. Захотелось сплюнуть со злости, но я постеснялась.
— Дорога Сна — единственная тропа, на которой мы встречаем самих себя, — сказал Ганглери. — Разумеется, там могут быть и другие гости, но суть её заключается именно в этом. То, что ты смогла вернуться, означает, что путешествие прошло успешно. Большое дело сделано. Кроме того, наблюдая за тобой, я… обнаружил странность, и мне любопытно, не является ли она некоей общей особенностью магов-полукровок.
Спокойным жестом, который не вязался с мрачной тревогой на его лице, старый маг подпёр рукой подбородок.
— Обыкновенно магический дар произрастает из души своего владельца, но ты… ты будто обвиваешься вокруг него, подобно вьюнку.
Я вздрогнула и почувствовала странное давление где-то в груди. Видения Дороги Сна всё ещё стояли у меня перед глазами, и мне вдруг показалось, что из-под лестницы к выходу выглядывает светящийся зеленоватый стебель.
— Он не растёт вместе с тобой, понимаешь? Быть может, мой разум меня обманывает, но твой дар гораздо старше тебя, оттого тебе и трудно с ним сладить. Я бы хотел встретить больше таких, как ты, чтобы понять… Впрочем, Дорога Сна именно для того и нужна. Мне странно, что этот метод утрачен в Тунглид Рэтур.
— Так обучите меня ему.
— Я бы с радостью.
— Ну, значит, никуда не денетесь.
Ганглери грустно улыбнулся.
— Как бы я хотел разделить твою убеждённость. Впервые за столько времени я действительно хочу увидеть ещё хотя бы две зимы… и впервые не уверен, что мне это удастся.
Его печальные намёки начали меня всерьёз злить, и я отчаянно захотела ему возразить, но не успела. В пещеру ворвался яркий дневной свет, распугал тени, и по лесенке кубарем скатился Святоша. Вид он имел довольно-таки бледный, но почти здоровый — особенно, если сравнивать с последними двумя днями.
— Ты где был? — сумрачно осведомилась я, чтобы хоть куда-то деть своё возмущение.
— Помолчи, — огрызнулся Святоша и обернулся к Ганглери. — Знаете, почтенный, а господа маги-то с места снялись.
— Как? Куда? — Ганглери вскочил с резвостью совсем уж неожиданной для столь почтенного возраста. Блеск камня на его груди превратился в сплошную череду вспышек, бьющих в глаза; я заметила, как рука Святоши дёрнулась к лицу.
— А кто куда, — фыркнул мой напарник, щурясь. — Большая часть отряда просто покидает долину. Уже, верно, покинула. А эта их верхушка вместе с нашим бывшим нанимателем топает к старой крепости, и, по-моему, они там не видами собрались любоваться.
— Прекрасно, — лицо Ганглери окаменело. — Значит, не зря Мастерская готовится к защите.
— Это ещё как понимать? — встрепенулась я.
Ладонь Ганглери сомкнулась на зелёном камне, но острые лучи продолжали бить сквозь просветы между его пальцами, будто амулет ощетинился клинками.
— Вам пора, детки. Когда проснутся големы, у меня не будет сил их остановить. По правде, я и не намерен: попробуй я вмешаться, и я тоже стану для них врагом.