— Но ведь крепления больше нет?.. Что Тунглид Рэтур может сделать теперь?..
— Мало ли! Что мы на самом деле знаем об их целях и средствах, девочка? Собирайте свои вещи и бегите как можно быстрей, не ждите, пока у вас земля уйдёт из-под ног. А я… я должен идти.
Старый маг развернулся и сделал несколько шагов к выходу, но Святоша, преграждавший путь к лестнице, и не подумал сдвинуться с места.
— Знаете, что, дедушка? Вы идёте с нами.
— Нет, не иду. У меня ещё остались здесь дела.
— Так вы же только что сказали, что вмешаться не сможете?
Спокойную, почти кошачью ухмылку на лице напарника я могла истолковать только одним возможным способом: он принял решение, и отступать от него не собирается.
Ганглери замер и дёрнул себя за бороду, совсем, как Святоша в минуту раздумья. На самом деле, сходство между их повадками было разительным, но заметила я это только сейчас.
— Когда начнётся бой — да. Но я могу попытаться предотвратить его.
— Да на что вам это, дедушка? Вы-то почему должны их спасать от их собственной глупости?
— Это целых три жизни, юноша! Три живых человека, которые заслуживают шанса исправить свои ошибки!
— Одна ваша стократ ценней.
— Возможно. Но она принадлежит мне.
Два силуэта сошлись почти вплотную, один в рыжих отблесках, другой — в зелёных.
— И если я желаю потратить её на бесплотную попытку остановить неизбежное, я так и поступлю, — спокойно отчеканил Ганглери, глядя прямо в глаза Святоше.
— А я вот думаю, — напарник скрестил руки на груди, — перешагнёте ли вы через мой труп, чтобы те трое остались жить.
Я почувствовала, как моя голова медленно идёт кругом, и вжалась в стену, понимая, что на меня сейчас даже взгляда никто из них не бросит.
— Я ведь уже говорил, что меня восхищает ваше умение задавать вопросы? — я не видела лица Ганглери, но хорошо слышала его смех. — Даже немного жаль, что мне снова придётся уйти от ответа.
Глаза Святоши расширились, и он резко осел прямо под ноги мага, заваливаясь набок, будто мешок с мукой. Ганглери бережно прислонил его к стене пещеры и начал подниматься к выходу.
У самого верха лесенки старый маг задержался и бросил через плечо:
— Дело в том, что спасти ваши жизни я намереваюсь в самую первую очередь, и мои цели не должны противоречить друг другу. Это продлится ещё несколько мгновений, юноша. Как только придёте в себя, собирайтесь и уходите — хочу, чтобы самое большее через два часа ноги вашей не было в Мастерской.
На короткий миг в пещеру снова проник дневной свет. Сверкнул и погас, оставив нас в душном сумраке. Я затрясла головой, пытаясь убедиться, что Ганглери не заставил оцепенеть и меня.
Как и следовало ожидать, обо мне он забыл. Я поднялась со шкур, мучимая осознанием собственного бессилия и чем-то, что очень походило на отчаяние. Святоша дёрнулся и захрипел; я бросилась к нему, чтобы помочь, но он уже сам поднимался на ноги, шатаясь и рыча.
— Ты как?.. — пискнула я.
Святоша вскинул голову, и при виде его лица у меня почти отнялся язык. Мгновение — и он рысьим прыжком взмыл вверх по лестнице, но я успела мёртвой хваткой вцепиться в ткань его рубахи. Потеряв равновесие, мы оба полетели вниз, на шкуры — и хорошо, что лететь было недалеко.
— Пусти! — взревел Святоша, выпутываясь из моих рук. — Пусти, мать твою! Я ещё могу его догнать!
— Зачем? Это бесполезно, он попросту снова сделает то же самое!
— Или я успею ему врезать! В беспамятстве-то его отсюда уволочь легче будет!
— Не успеешь! Нам с ним не тягаться, пойми!
Я стиснула напарника за плечи так сильно, что, кажется, могла бы лишиться конечностей. Он пытался вырваться, но, по-видимому, следы магии ещё стесняли его движения. Вцепившись в мои запястья, чтобы сбросить их, Святоша вдруг задрожал крупной, пугающей дрожью и уронил голову.
— Как же это достало, — тихо и яростно произнёс он. — Как достало, что меня спасают, а я не могу отплатить.
На последних словах его голос сорвался, и договаривал он хриплым шёпотом.
Я немного ослабила хватку и позволила ей стать чем-то вроде объятий, сомкнув ладони на груди Святоши. Он снова вздрогнул, и на мои до сих пор ноющие пальцы упало несколько капель.
— Может, тебе просто везёт, и тебя спасают не в долг? — спросила я.
Ответа не было.
Треск пламени в очаге оставался всё таким же тихим и бесстрастным. Чувствуя безбрежную усталость, я опустила лоб на плечо напарника. Пытаться ли утешить? Оставить ли наедине с печалью? Да могу ли я разжать руки — не метнётся ли он следом за Ганглери, едва я это сделаю?