— Не то, чтобы слишком… Но Коуп сказал, что он целится за Девять Стражей. Это тебе как?
— Нашла, чем удивить. Я так и подумал, когда он сказал, что заплатит на месте, а не по возвращении. За горы собрался, стало быть. Хе… Ещё один… Колдун, да?
— Сомневаюсь. Я же тебе говорила, что наироу для магии не годятся.
— И чего он тогда там забыл?
— Мало ли? Там и обычных людей учат. Деньги-то магам нужны, как ты думаешь?
— Забавно, — Святоша ухмыльнулся. — И чего это вы, образованные, косяками в глушь уходите?
— Иди спи, а? — посоветовала я, угрожающе помахав сапогом.
…Утро было сырое. Ночью опять прошёл ливень. Гведалин-Полумразь, торговец цветной водой из Аресваля, привёз очередную партию своего товара, и в деревне наступило некоторое оживление: снаряжали караваны в Арос, Смизерфелл и Брюни.
У нас со Святошей была возможность поступить к нему в караванщики. Сам как-то отловил нас и сделал, так сказать, предложение. Плату предлагал хорошую. Только вовремя мы узнали, почему от него никто не уходит: в первые же пару дней Полумразь мешает своим караванщикам в еду двойную (а то и тройную) порцию своей водицы. Ему убытков — копейки, зато потом можно караванщиков держать в чёрном теле, если понадобится — за капельку цветной воды они не то, что товар возить — удавиться готовы. Или джигу станцевать раздетыми, если Гведалин того пожелает.
Я шла от Випаса, чавкая сапогами по каше, в которую осень превращала уличную грязь. Плечо мне оттягивал путевой запас вяленого мяса. Его бы не пришлось закупать в таком количестве, если бы дело было летом, когда леса полны дичи, и я размышляла, отчего все же Басху приспичило отправляться в нелёгкий путь именно сейчас. Попутно я отметила, как много стало незнакомых лиц: местных контрабандистов Гведалину с его размахом не хватало. Да и на одних семихолмовских далеко не уедешь: слишком уж мы тут своенравные.
— Эй, Белка!
Ох, нет. Как говорится, не буди лихо, пока тихо. А о таком лихе, как Полумразь, лучше даже не думать, чтобы ненароком не позвать.
Я обернулась на голос. Тощий Гведалин торчал около ветхой часовенки надгробным памятником и смотрел на меня, ехидно пережёвывая что-то. На нем был дорогой камзол, шитый золотом — излишняя, кричащая роскошь по местным меркам, — и отличный, мехом подбитый плащ. Надо же, как вырядился. Я хмыкнула. Главное, не смотреть на него слишком пристально, не то Нейра — его удивительно постоянная любовь — мигом определит мне холодной стали меж рёбер.
— Добрыдэн, — буркнула я, даже не пытаясь притвориться заинтересованной. — Чего надо?
— Да ты иди сюда, — Полумразь скривился. — Разговор есть.
— Ну? — осведомилась я, приблизившись.
Полумразь внимательно рассматривал меня своими ярко-синими щёлками, в которых плескались голубые блики. Этот красавец-наироу гордился своим происхождением куда больше меня. Настолько, что на людей смотрел сверху вниз — впрочем, рост ему это позволял и так.
— Ты с твоим кривоносым типом ещё не надумала перебраться в Аресваль?
— Нет, — спокойно сказала я. — Не хочу хлебать твою водичку, Гведалин.
— Положим, в Аресвале не только водичкой торгуют, — ухмыльнулся Полумразь. Улыбка у него была очень неприятная.
— Не начинай. Скажи, чего надо, или я ухожу.
— Ну и чего ты такая злая, а, Белка? Полукровкам надо держаться друг друга. А вообще, мне тут дельце одно подкинули. Только мне недосуг им заниматься совсем, вот я и думал вам перепродать.
Был такой обычай: контрабандисты, следопыты и охотники часто перекупали друг у друга дела. Обычно это касалось торговых маршрутов, но иногда и разовые заказы гуляли по рукам не хуже побрякушек.
— Чему обязаны такой честью?
— Тому, что заказчику нужны те, кто дело действительно сделает, а не возьмёт задаток и отбрешется. Мне с ним ещё работать потом. Интересно?
— Ну, положим.
— Слушай тогда. Есть некий вор. То ли работает по магическим погремушкам, то ли украл всего одну по каким-то своим причинам. Его надо найти, и вещь, украденную им, вернуть.
— Как-то странно, — удивилась я. — Разве ты таким занимаешься?
— Нет, — Полумразь опять скривился, выражая неудовольствие. — Сама, наверное, понимаешь, что мало в этом приятного для меня? За иголки в стоге сена много не платят!
— Вот именно, так чего ж взялся?
— Жест доброй воли. По отношению к заказчику. Большой, — Гведалин зажмурился, разводя руками, — заказчик. Ой, какой большой! Если все, как надо, пойдёт, я ещё долго буду дела с ним вести.
— И что он за этого воришку даёт?