Орудуя свободной рукой, Святоша сомкнул пальцы на его запястье. Он ничуть не впечатлился красотой клинка и замаха. Простое, едва различимое движение — и вот чудесный кинжал валяется в траве, а его хозяин стоит рядом, не очень пристойно согнувшись и стеная от боли в заломленной за спину руке.
Какая-то птица сорвалась с дерева и унеслась прочь с испуганным криком. Мне даже показалось, что некоторые сосны язвительно перешёптываются.
— Эльн, — сказал Святоша таким тоном, что я поняла: шутить он больше не намерен. — Возьми-ка эту штуку и держи. А я сейчас буду выяснять, что это такое и почему за ним охотятся. Да, кинжал тоже прихвати, будь добра. А ты не дёргайся, — последнее относилось к Басху. — Лишнее движение — и твоя рука сама сломается, мне даже делать ничего не придётся.
Учёный скрежетал зубами и стремительно багровел. Вся глубина его унижения была написана на его лице огромными буквами. Я ничуть не сомневалась, что он сейчас без раздумий покончил бы с собой, если бы это обещало избавление от таких мучений. Подобрав его кинжал и взяв у Святоши странный камень, я отошла на приличное расстояние — на всякий случай, если отпущенный Басх решит меня придушить.
— Ну, поговорим? — спокойно осведомился мой напарник. — Или так и продолжим Йульскую мистерию разыгрывать? Предупреждаю, я эти представления терпеть не могу.
— Почему я должен с вами разговаривать? — натужно просипел Басх, у которого на глазах уже выступили слезы ярости. — После такого?
— А потому, что, если ты не перестанешь мутить воду, я перережу тебе горло и продам этот твой эльфский камешек Гведалину за четыреста эффи. Без малейших угрызений совести, причём. По твоей милости нас чуть не прикончили, и мы, мрак тебя побери, имеем полное право знать, что это за чушь творится вокруг тебя.
Сказав это, Святоша выпустил Басха. Тот от неожиданности не смог сразу выпрямиться и упал в снег лицом. Однако после этого вскочил, как отпущенная пружина, отфыркиваясь и гневно сверкая своими изумрудами. Ровные его волосы пришли в полнейший беспорядок, но от этого он ещё больше походил на чистокровного эльфа, какими их представляли художники и менестрели.
У меня опять что-то защемило в груди… И, тем не менее, на этот раз здравый смысл говорил куда громче.
— Да ладно вам, Басх, — сказала я, пожав плечами. — В конце концов, мы тут сейчас все в одной лодке, так что… Мы верней выживем, если будем знать, чего ждать.
— Эльн, — выплюнул учёный, медленно отступая от Святоши. — Теперь я вспомнил. Вспомнил ученицу с таким именем, напавшую на мастера. Дикарку, не способную справиться со своим даром, которой не было места среди цивилизованных людей! Теперь меня не удивляет, что такая, как вы, стала шлюхой для лесной черни. Мозаика сложилась!
У меня не очень получилось на него разозлиться. Стало скорей смешно. Но и засмеяться тоже не вышло: как-то внезапно перехватило дыхание, и глаза оказались на мокром месте, хотя я совершенно не чувствовала обиды. Какой в ней смысл, ведь он просто ничего не понимает…
Я пыталась вдохнуть сквозь ком в горле ровно до тех пор, пока одна предательская капля всё-таки не прочертила горячую дорожку по моей замёрзшей щеке. Дальше строить хорошую мину было уже без толку.
— Ах, ты, мразь… — прорычал Святоша. — Да я тебе сейчас язык завяжу вокруг твоей же собственной шеи! Ну, чего пятишься, иди сюда!
Я вытерла глаза и увидела, как напарник медленно приближается к Басху, занося руку для удара. У Святоши было лицо убийцы. Надо же… Оказывается, не только борделем его можно пронять. Я быстро подошла к нему — раньше, чем он настиг свою цель, резко сбледнувшую и напуганную — и удержала его руку.
Даже через одежду и перчатки чувствовалось, как вздрагивают его налитые мышцы от невыплеснутого гнева.
— Не надо, — сказала я. — Не пачкайся. Пусть знает, что лесная шлюха благородней него.
— А надо ли оно? — фыркнул Святоша, руку, тем не менее, опуская.
— Ещё как, — серьёзно сказала я, глядя Басху в глаза. — Понимаешь, очевидно, что господин Дэ-Рэйн сейчас вне себя и не до конца понимает положение, в котором очутился. Это ясно из того, как опрометчиво он бросается оскорблениями в сторону людей, без чьей помощи он даже в Семихолмовье теперь вернуться не сможет. Если мы отнесёмся к его словам серьёзно, мы поведём себя ничуть не умнее. Люди, которые за ним охотятся, встали на мой след, и я считаю, что нам следует разобраться в происходящем, прежде чем принимать решения. И поэтому… я предлагаю всем сохранить лицо и забыть сказанное господином Дэ-Рэйном сгоряча. Поговорить разумно и… цивилизованно. Ну, или хотя бы без драк. Как вы смотрите на это, господа?