— Вот видите, видите! Тем же вопросом и я задаюсь уже не первый год. Я бы не нашёл там поддержки, я ведь даже не один из них и, к тому же, наироу.
— Неплохо вы все провернули.
— А вы сомневались! — Басх поднял подбородок с таким видом, будто он уже стоял на земле Тсе Энхэль Асуриат. Я сочла за лучшее промолчать.
— Да уж, — сказал Святоша. — Занятно — аж до мороза по коже, но солнце уже скрылось. И у нас есть проблемы. Интересно, что мы будем теперь есть до самого конца похода — почти все запасы остались на том привале. И, насколько я могу судить, возвращаться далековато.
— Угу, — согласилась я с ним. — Понять бы, где мы вообще находимся.
— Ну, это-то нетрудно. Судя по тому, насколько мы близко к Итерскау, нам повезло — мы покрыли одним махом расстояние, на которое иначе затратили бы ещё дня четыре. Этому даже стоит порадоваться — мы не настолько отклонились от маршрута, как могли бы.
— Коренья копать придётся, — вздохнула я.
— Много ты тут накопаешь, — Святоша огляделся. — Давайте устраиваться на ночлег. Сегодня поголодаем. Белка, ты, как всегда, первая?
— Угу.
Мужчины быстро разложили свои постели и отправились на боковую. Басх сегодня не засиживался над записями и книгами — усталость, наконец, взяла своё. И я осталась наедине с потрескивающим костром. Наконец-то появилось время подумать. Надо же было делу так повернуться…
Больше всего мне хотелось вернуться в Семихолмовье и забыть обо всем этом. Как только мы доберёмся туда — если доберёмся, конечно, в чем я уже отчасти сомневалась — я обязательно напьюсь. Так, чтобы выбросить из головы все: эльфов, айтвараса, Авасхе, столбы Маэримм, а самое главное — Басха. Первого мужчину за много времени, который мне понравился, но уже успел меня подставить — пусть даже ненамеренно — и обозвать шлюхой.
Подставляли меня часто, шлюхой называли реже, очаровывали всего пару раз. А тут все как-то сразу сошлось. Мало приятного. Как бы я ни строила из себя светскую даму из Тан-Глэйда, обида внутри скреблась упорно, и коготки у неё были острые.
Решено. Вернусь в Семихолмовье — напьюсь и пересплю с кем-нибудь. Зимует в этом году много народу, кто-нибудь милый да подвернётся. Только не со Святошей, незачем отношения портить.
Мне стало беспокойно при воспоминании о том, как холодно посмотрели друг на друга мой напарник и Басх перед тем, как лечь спать. Н-да… имеет ли эта история шансы на хорошее окончание?
Из-за скал выплыла величественная и насмешливая Луна, и мы с ней остались наедине. Стараясь не смотреть в её сторону, я принялась убеждать себя, что её немигающий взгляд не направлен в мою спину.
Что это всего лишь шутки моего слегка расстроившегося разума.
13
Проснулась я очень рано и никак не могла понять, что меня разбудило. Небо ещё только-только серебрилось светом нового дня, меж скалами гулял предрассветный ветерок. Воздух был томительно-свежим и пах снегом. Оранжево переливались угли костра, крошечные язычки пламени гуляли по ним.
Я выбралась из-под своего плаща, потянулась и огляделась. Куда-то пропал Святоша. Сосны лениво перешёптывались, а ветер то слабел, то усиливался. Эх, так далеко в Сандермау я ещё никогда не заходила…
Пока здешнее спокойствие ничем не напоминало о тех байках, которые травили в «Стерве» подвыпившие гробокопатели.
И тут потянуло по ветру чем-то странным, и это не имело ничего общего с лёгкими утренними запахами снега и хвои. Я застыла, пытаясь понять, что происходит, и через несколько мгновений мой слух уловил тянущуюся непонятно откуда мелодию флейты. Прихотливая, лукавая и отчаянная одновременно, она вилась среди сосен, будто невидимая пчела. Когда к ней присоединился голос, я не смогла разобрать, женский он или мужской. Тем не менее, слова песни отдавались в моей голове так отчётливо, точно я сама их выдумывала.
Ой-ой. Мы ж миновали рубеж Девятки. Рассказывали ведь, что тут и с ума сойти недолго. Нет, наверное, никакой песни — кому её здесь петь? Просто моё воображение решило со мной пошутить.
— Ты тоже слышишь?