Я, вздрогнув, обернулась — Святоша появился из-за деревьев тихо и неожиданно, словно неприятность. Лица его в темноте видно не было.
— Ага, — кивнула я. — А я-то думала, мне чудится…
— Я тоже так думал. Решил, было — все, приехали, белая горячка…
— Ты ж не пил уже сколько.
— Ну, запоздала, с кем не бывает?
Я прыснула. Святоша подошёл к костру и сел на свою постель, вороша угли. Даже в свете костра круги под его потемневшими от усталости глазами заметить было легко.
— Кто же это поёт? — вслух подумала я. — В такой-то глуши?
— Никто, я думаю. Это ж Аэнна-Лингэ, грызун. Сколько он колдовства видал, как думаешь? И сколько тут солдат — и наших, и тех, из-за Итерскау — полегло? И сколько девиц эти песни пело, любимых дожидаясь? Наверное, здесь каждая сосна тебе на флейте сыграть может.
— Пусть это будет самой большой нашей бедой, — я поёжилась.
— А я говорил, что лёгкой прогулки не получится.
— Надо было тебя послушаться. Скорее б вернуться…
Святоша взглянул на меня искоса:
— Чего ты так боишься? Сбрендить окончательно? Или сдохнуть?
— Нет, — я завертела головой. — Сдохнуть-то боюсь, конечно, но что-то мне подсказывает, что это не самое страшное.
— А что тогда?
— Если б я знала.
— А я, кажется, знаю.
— Серьёзно? Если ты о том, что… — я осеклась. — В общем, он меня не так волнует, как ты думаешь.
— Ха-ха! Насчёт этого можешь ничего не говорить, я вижу, как ты на него смотришь. Да и немудрено — стать-то какая, а? Прямо как в балладах.
— Заткнись, а?
— Ой, да ладно тебе, грызун. Нет в этом ничего ни стыдного, ни удивительного, обычное дело. А только я не о том сказать хотел, сама ты выдала себя с потрохами.
— Он тебя бесит же?
— Ну, я — это я. Не люблю таких и полное право на то имею. Если уж об этом речь, то я не называю шлюхами даже тех женщин, с кем сплю, и о ком точно знаю, что за тот день в их ложе до меня уже десятеро побывало. В конце концов, каждый крутится, как может.
Весь разговор вёлся почти шёпотом. Басх тихонько храпел, укрывшись своим плащом с головой.
— И чего я боюсь, по-твоему?
— А того, что вляпаешься в это дело сильнее, чем тебе бы хотелось. Ты ж сама из остроухих.
— И что с того?
— Да хотя бы то, что вы все — потомки тех самых эльфов, не сумевших вернуться домой. Кровь — не вода, грызун. И ты боишься, что она в тебе заговорит.
— Брось! Сами эльфы что-то сюда не стекаются толпами.
— Может, поэтому и не стекаются, что боятся того же. Чего душу-то травить, если назад уже не попасть? Строят себе жизнь где-то вдали от людей, и все. Пытаются быть счастливыми и не вспоминать про эти горы. Как иначе им быть, скажи?
— Ой, откуда тебе знать-то?
— Знаешь, даже я иногда скучаю по тому борделю, где вырос. А им каково?
— Хватит! — разозлилась я.
— Я тебя задел, грызун, и это значит, что я прав.
Я только фыркнула. Надо горами уже занимался полнокровный, ясный рассвет. Пора было отправляться дальше.
— Как ты думаешь, — спросил меня Святоша, поднимаясь с плаща, — эта тварь, что за нами погналась вчера, она может опять до нас добраться?
— Сомневаюсь, — я пожала плечами. — Магическая связь столько не протянет, если только её не поддерживать, а в нашем случае это невозможно.
— Ты с тех пор колдовать-то не пробовала?
— Один раз всего, когда ты костёр развести никак не мог.
— Получилось?
— Да.
— И чего ж ты тогда?..
— А оно мне надо-то?
— Вот и этого ты тоже боишься.
— Да иди ты в пень! Выискался тут добрый предсказатель. Самый умный, что ли?
Святоша устало улыбнулся мне и не стал продолжать. Оставалось лишь разбудить Басха, и можно было сниматься с места.
…Путь наш лежал вверх. Наконец мы покинули пределы Аэнна-Лингэ, выйдя из-под сени леса. Сосны и худые ели, конечно, все равно попадались, но в основном нас теперь обступали скалы и валуны. До Итерскау оставалось уже совсем немного, и Святоша теперь возглавлял наш маленький отряд, отыскивая тропки среди серого, покрытого инеем камня. Несколько раз нам попались горные козы, и вопрос с сегодняшним ужином был решён. Басху явно было нелегко преодолевать постоянный подъём, и, хотя он не жаловался, Святоша все-таки заметил, что уменьшению количества поклажи теперь можно порадоваться.
— Теперь — только наверх, — сказал он, — причём весь оставшийся путь.
Во время полуденного привала Басх внезапно оказался разговорчивее, чем обычно.
— Белка, скажите мне, — начал он. — кто из ваших родителей был эльфом?
Я пожала плечами:
— Без малейшего понятия.