— Как так?
— Очень просто, я — сирота.
— О… Простите.
— Да ничего страшного. Меня это ничуть не задевает. А почему вам вдруг стало интересно?
— Просто так. В некоторых местах такие браки встречаются чаще, чем принято думать.
— Мне не так повезло.
— Простите. Просто моя мать была родом из одной общины на востоке Каэрин Бальфа, близ хребта Туммахарья. Община называлась Валх, и я подумал, что вы можете о ней знать что-нибудь.
— Впервые слышу.
— Жаль… я бы хотел её отыскать. Конечно, если бы она сейчас была жива, я о многом бы её спросил, но…
— Что ж, я вам сочувствую.
— Если погода и дальше будет так странно себя вести, будешь сочувствовать нам всем, — сумрачно вмешался Святоша. — Неплохо бы дойти до какого-нибудь укрытия к вечеру, хотя здесь мы идём почти наугад, и мне сложно что-то обещать.
— Что, портится? — удивлённо спросила я, задирая голову. День был светлый, небо — тёмно-синее и пока чистое.
— Пока нет, — отозвался напарник. — Но ветер пахнет переменой. Может сегодня, может — завтра, но жди беды. Кроме того, ты, может, и забыла, но сегодня — твоя любимая Осенняя Околица.
— Сауинь — сегодня?!
— Да-да, грызун.
— Ну вот, — у меня резко испортилось настроение.
— А ты что, надеялась в Семихолмовье раньше вернуться?
Я рассердилась и отвернулась от напарника с его совершенно неуместными шутками. Что может быть лучше, чем встречать Ночь Сауинь у подножия пиков Итерскау, где каждая пядь земли настолько полна магией, что та щекочет пятки даже сквозь толстые подошвы? Прелесть-то какая, просто места себе не могу найти от счастья!
— Ой, брось, Белка, ты что, серьёзно думаешь, что что-то может случиться именно сегодня только потому, что Околица? Сказки это все!
— А ты поменьше мне напоминай — глядишь, и думать об этом перестану.
— Ладно-ладно. Идём уже, поднимайся.
Величественные очертания западных отрогов по-настоящему захватывали дух. Куда тут мирным видам одомашненных Сандермау! Бесстрастное молчание отвесных скал внушало такое благоговение, что даже самая мысль о том, чтобы забраться на них, казалась мне кощунством. Тропка, по которой мы шли, была довольно крута и кое-где позволяла смотреть сверху на лес, который мы пересекли, чем я с удовольствием пользовалась. Призрачные флейты и певцы днём молчали, но меня всё равно не покидало чувство, что мы всё больше углубляемся в совершенно иной мир.
С мёртвой тишиной мы и прежде сталкивались не раз, но вот с живой, пожалуй, впервые.
Святоша шагал вперёд, упорно высматривая пещеру, в которой мы могли бы провести ночь. Меж скал гулял порядочный сквозняк, и поддержание костра могло обернуться большими трудностями.
Однако ещё через некоторое время мы поняли, что с ночлегом проблем не будет: все чаще и чаще по пути стали попадаться пещеры, так что скалы казались прямо-таки испещрёнными ими. Когда солнце начало тонуть в туманных далях, оставленных нами не так давно, мы выбрали одну из пещер — ту, к которой было легче всего добраться от нашей тропы — и принялись устраиваться на ночлег.
— Эх, — сказал Святоша грустно, разделывая дневную добычу для ужина. — Было бы больше времени — я бы тут копчение устроил.
— Что вы имеете в виду? — спросил Басх.
— Ну, вяленого-то мяса мы лишились. Копчёное могло бы его заменить.
— Помолчи, а, — попросила я, так как у меня при мысли о копчёном окороке сама собой вообразилась кружка имбирного эля и потекли слюнки.
— Чего это «помолчи»? А как будем назад добираться, ты подумала? Нет? Так я и знал.
— Тьфу на тебя, — огрызнулась я. — И так невесело. Под одеяло хочется.
— О, разнылась. Значит, все, как всегда. А то я уж беспокоиться начал.
Погода тем временем отказывалась подыгрывать моему напарнику, оставляя небо ясным и чистым. Вечерняя заря дотлела, оставив нам скалы, залитые светом уже слегка схуднувшей Луны, и бездонную пропасть над головой, полную колючими зимними звёздами. Я любовалась ими, усевшись у входа в пещеру и упорно пропуская мимо ушей любые попытки Святоши забить их страшными сказками. А в Семихолмовье сейчас все греют зябнущие руки о глиняные кружки с глоггом или ещё какой пряной, горячей прелестью… готовятся слушать традиционные былички, жаться друг к другу, вздрагивая от каждого стука обнажившихся яблонь в туманные, запотевшие окошки…
Брр, какой дурацкий досуг. Хотя от глогга я бы не отказалась.
Потянуло опять морозным ветром с Ветрил Мира. Я высунула язык и попробовала его на вкус, ничего особенного не почувствовала и решила вернуться в пещеру.
— Слушай, сказитель, — сказала я Святоше, присаживаясь к уютно потрескивающему костру, который тот умело поддерживал, кормя его с рук сухим валежником. Огонь урчал и ласкался к нему, словно рыжий кот. — Давай сменами махнемся.