— Что, совсем сон одолел? — сочувственно спросил тот.
— Есть немного.
— Ну, ложись тогда. Так уж и быть. В плащ получше завернись, сквозит…
— Прошу прощения, — вмешался Басх. Я уже закрыла глаза и приготовилась провалиться в сон, позволяя чужому голосу выгнать из моей головы последние мысли. — А вы уверены, что мы не потеряли тропу?
— С чего бы? — голос Святоши. — Ничуть… Не так уж тут пока с перевалами плохо, чтобы заблудиться.
— Но ведь… — и тут я в последний раз зевнула, не услышав продолжения.
…Кто-то тряс меня за плечо. Не суматошно, пытаясь любой ценой лишить меня драгоценного покоя, а очень осторожно и даже как будто неуверенно. Чувства утверждали, что я проспала едва ли час, и до моей смены можно ещё вполне неплохо отдохнуть, но тряска не прекращалась.
— Ну, прекрати, а, — вздохнул Святоша над моим сонным трупом. — Вот сейчас ты уже притворяешься.
— Да, — созналась я и открыла глаза. — Что тебе нужно? Моя смена, что ли?
— Нет. Эй, эй, стой, не отворачивайся! Поверь, будет лучше, если ты проснёшься.
Я села на одеяле — которых, кстати говоря, осталось только два. Одного мы лишились после побега от Жертвы ради Мести. Это не особенно нас беспокоило, ведь спать мы могли поочерёдно на одном, но вот сидеть кому-то теперь приходилось на холодных камнях. Мои глаза никак не желали открываться, а тело ныло от напряжения, которое сон не успел растворить… Я потёрла опухшие веки и сумела-таки вырваться из небытия.
— Ну, что такое? — зевая, спросила я.
— Не знаю, на самом деле, — сказал Святоша. У него сна не было ни в одном глазу, даже наоборот. — Снаружи что-то странное творится.
— Ну почему, почему я так и знала, — проворчала я, откидывая плащ ноющей от сапога ногой. — Вот как чувствовала!..
— Тише ты, историка не буди. Может, ничего там нет такого…
Внезапно наше убежище озарилось резкой вспышкой, словно там, снаружи, лопнул световой пузырь. Не сговариваясь со Святошей, мы вскочили и выбежали наружу.
— Ох ты ж… — только и сказал мой напарник, созерцая открывшуюся нам картину.
В небе мерно полыхали пурпурные полосы, то вспыхивая, то истончаясь. Они походили на необыкновенно яркие лютневые струны. Откуда-то с севера, с Итерскау, по ним бежали ним острые снопы лилового света, разбрасывая по скалам мертвенные блики.
— Ну ничего себе, сказочка на Околицу… — пробормотал Святоша, ошалело задрав голову и не думая о том, что куртка на нем расстёгнута и трепыхается на окончательно сбрендившем ветру.
— Об-б-бал-д-деть, — стуча зубами то ли от страха, то ли от холода, выдавила я.
— Дикие Звезды! Они опять запускают их! — донёсся голос снизу, откуда-то с тропы, по которой мы пришли днём.
Святоша молниеносно толкнул меня в пещеру — как обычно в таких случаях, не интересуясь моим мнением — а следом юркнул сам, и мы стали осторожно наблюдать за тропой. В таком освещении не приходилось опасаться, что нас выдаст костёр: окрестность нашего убежища полыхала так ярко, что вряд ли кто-то сумел бы разглядеть его тусклый свет.
События же не заставили себя ждать: послышался топот, и мы увидели, как по тропе неслись ввысь несколько человек. Легко было разглядеть их одежду и снаряжение: кирасы из толстой кожи, тёплая меховая обувь, луки и поясные колчаны, отблески коротких мечей на бёдрах. Лица, полускрытые капюшонами, наводили на мысль об отряде разведчиков.
Наша пещера была расположена несколько выше тропы, поэтому мы продолжили смотреть. Отряд поднимался быстро, но чуть выше по склону они остановились для передышки, и один из них стащил с головы капюшон, потирая лоб.
Очередная вспышка озарила его худое лицо, показавшееся мне усталым.
— Что будем делать? — спросил он, обращаясь, по-видимому, ко всем товарищам. — Пока они не закончат запускать Звёзды, мы отрезаны.
— Кто вообще придумал эту бесовщину, — проворчал кто-то другой. — Почему вдруг «Звёзды»? Жуткий же вид.
— Это не нашего ума дела, Гайрред, — резко отрезал человек без капюшона, нервно проводя рукой по волосам. — Нам важно, что там, в лесу, сейчас бродят толпы наших мёртвых друзей, а ставка капитана расположена аккурат на старой линии фронта. Осталось бы нам, куда вернуться после этой Околицы, я вам скажу!
— Мы-то почему так не можем, — горестно посетовал человек пониже ростом и с более высоким голосом. — И чего колдуны всё ломаются?