Через пару мгновений душноватое тепло плаща полностью окутало меня, а я взмыла с земли, привалившись головой к плечу странного путника.
— Зови меня Би, — сказал он. — И ни о чём не беспокойся. И не таких выхаживали.
…Я пришла в себя от холода. Щека, которой я прижалась к каменному полу, совершенно заледенела. Я попыталась пошевелиться. Тёплом, большом одеяле… которое лежит на кровати в уютной комнатке какого-нибудь трактира, где в зале весело трещит камин, а милая пухлая служанка разносит вино с пряностями.
Картинка представилась мне так ясно, что я расплакалась от невозможности попасть туда прямо сейчас. Пошевелиться оказалось очень тяжело, но с помощью неимоверных усилий и площадной брани мне все-таки удалось встать на ноги. Всё, что произошло в эльфийской зале, вдруг показалось мне идиотским сном — разве я способна на такое?
Однако, оглядевшись, я поняла, что мне все это не приснилось. Тёмными пятнами в снегу то тут, то там проступали обломки резных врат. Да уж, гоблины наверняка обращались с ними уважительнее. А вот и они, кстати: несколько трупов, которые уже успели слегка заиндеветь. Видно, их ушибло камнями…
Страдая от внезапной и жестокой дрожи в каждой мышце, я зашлась судорожным смехом. Если бы Марр только знал, чем всё обернётся…
При воспоминании о вкусе и запахе шаманского зелья меня затошнило, а потом началась долгая, тяжкая и тугая рвота. Когда желудок наконец-то перестал ползти в направлении горла, мне полегчало. Для того, чтобы преодолеть оставшуюся слабость, мне хватило бы недолгого сна. На пару-тройку дней.
Я выпрямилась и снова осмотрела местность, уже пристальней. Выбитые мной врата, как выяснилось, были вделаны прямо в скалу. Никакой резьбы, никаких изысканных колонн, словом — ничего, что выдавало бы присутствие того огромного подземного сооружения, в котором мне случилось побывать. Отчего-то я была уверена, что та зала, в которой обосновались гоблины — лишь часть его и, вероятно, не самая большая.
День был светлый и безветренный, хоть и морозный: горы укрылись снегом, а над моей головой сияло зимнее небо во всем великолепии своей холодной синевы, которую редкие облачка только оттеняли, но никак не могли нарушить. Меня обступал хвойный лесок, хранящий следы вмешательства гоблинов: многие деревца потоньше да послабее были срублены или просто изуродованы. Если у этого места есть духи, то они точно будут мне благодарны за избавление от напасти.
Тишина и алмазный зимний свет благоволили путнику. Следовало просто отдышаться, собрать все оставшиеся силы и пойти в сторону Ветрил Мира: в такой день отыскать своих будет куда проще.
Нетронутая красота предгорий будто вдохнула в меня ещё немного жизни. Ну что ж, вперёд, стойкий деревянный солдатик. Будем же верить в то, что беды скоро кончатся… а то ведь никаких стальных яиц не напасёшься. Особенно, если природа с самого начала позабыла снабдить.
Мелкий лесок быстро закончился, и мне открылся вид на пологий холм, с вершины которого мы любовались Песней Неба. Идти было непросто: за одну ночь метели снега намело едва ли не по колено.
Вот от чём мы в Семихолмовье не подумали — так это о снегоступах. Но где их теперь взять?..
Взобравшись, наконец, на холм, я перевела дух и поразилась тому, насколько разнится нынешний вид на Аутерскаа с тем, что я наблюдала в тот ненастный вечер. Сбросив с себя призрачную пелену туч, они стали почти живыми. Сейчас они напоминали стены исполинского замка, и мне казалось, что наверху вот-вот взовьётся алый стяг.
Пики тоже блестели: метель не обошла их вниманием. Какое-то время я зачарованно любовалась открывшимися чудесами, а потом неожиданно для самой себя начала звать Святошу. Меня охватило такое жгучее желание увидеть человеческое лицо, что я, наверное, обрадовалась бы и магу из Тунглид Рэтур… или Гведалину, например. Сколько времени я пробыла под землёй? Сколько провалялась без сознания? Ищут ли меня? Искали ли вообще?
Эхо стремительно разносило мои крики по всей округе, но что они могли против многовековой, непоколебимой тишины? Моё одиночество особенно остро ощущалось здесь, на открытом всем ветрам холме. В целом мире не осталось никого, кроме меня и Аутерскаа, твердыни зимнего света, чарующей и устрашающей одновременно… Да тот ли это вообще мир? Не вывели ли меня глубинные дороги в какую-нибудь смежную действительность?
Кто знает, на что ещё было способно это зелье?..
Я смотрела на пики, не отрываясь и не моргая, глаза начинали болеть и слезиться, а в голове была одна только вода. Не выживу, не выживу, замёрзну, умру от голода… Нечем охотиться, за спиной — лиги и лиги опасных горных троп и лесов, а впереди — страшная неизвестность, олицетворённая кряжами Аутерскаа. Что делать? Кого искать? Где?