— Свято-о-о-оша-а-а-а!.. — горы огласились новым воплем отчаяния.
— Ау-у-у!.. — донеслось внезапно откуда-то снизу.
Голос, знакомый голос!
Я заорала с удесятерённой силой, хотя пару мгновений назад была уверена, что уже не выжму из себя ничего, кроме хрипа и рыданий. Побежала — и откуда только силы явились? — вниз, на ответный крик. После меня на снегу оставалась неровная стёжка, сводящая на нет все совершенство зимних одеяний…
Да ну и срань небесная с ними, в конце-то концов!
Дальше я помню, как рухнула в снег, поскользнувшись на спуске, как меня подняли из него сильные и до слёз знакомые руки, как я утопла промороженным сопливым носом в душном меху куртки, и мускусный запах одежды, которая давно не знала стирки, показался мне самым приятным и желанным ароматом на свете.
— Вот только реветь… не надо, — увещевал меня Святоша как-то очень сипло и неожиданно тихо. — Реветь — последнее дело. Ну, хватит, хватит.
— Давайте костёр разведём! — Басх сейчас существовал для меня только в виде голоса откуда-то из-за спины напарника.
— Ну не здесь же! — огрызнулся на него Святоша, продолжая мять варежкой мои растрёпанные и кольями торчащие космы. — Я вот прямо в снегу тебе тут очаг устрою! Возвращаемся на стоянку.
— Не хочу никуда идти, — устало подала я голос, чувствуя, как ноги подкашиваются, и только его рука на рёбрах не даёт мне осесть обратно.
— И что с тобой делать, горе ты моё? Придётся уж ещё немного поплестись. Бледная какая! Посмотри-ка на меня, ну…
Напарник поднял меня за подбородок. Немедленно бросилось в глаза то, что борода, ещё недавно бывшая туго заплетённой, теперь криво отрезана и варварски торчит. Волновался…
— Ох, ты ж…! — издал Святоша тихий возглас, глядя на моё лицо.
— Что?..
— Господин учёный! Ну-ка, глянь сюда, я же не один это вижу?
Из-за плеча напарника возникла голова Басха, слегка утратившая привычный лоск, и блеснула на меня своими изумрудами, которые тоже мгновенно округлились.
— Нет, я тоже…
— Да что со мной не так?! — перепугалась я.
Меня что, ударили в лицо, пока я валялась в обмороке? Или зелье Марра вызвало какие-нибудь жуткие превращения? Мне для полного счастья только щупалец на морде не хватало, ага…
— Ну… как тебе сказать, — Святоша потёр затылок. — Ты только не пугайся, но у тебя глаза какие-то… жёлтые.
— Жёлтые?!
— Какие ж они жёлтые? — возмутился Басх. — Жёлтые — это как от нутряного яда бывает, а тут не такие совсем, тут как эффины…
— Какая, к мраку, разница, раньше они такими не были, — отмахнулся Святоша. — Что это такое с тобой случилось?
Я снова уткнулась лицом в его меховое плечо.
— Давай позже, а?..
— Хорошо, — голос Святоши смягчился. — Ты не ранена?
— Нет.
— Уже что-то. Ладно, пошевели лапками ещё немного, грызун. Не переживай, в снегу валяться не оставим…
…Уютный треск костра ласкал мой слух, но смотреть на него я боялась, вспоминая случившееся. Остаток дня и незаметно наступившая ночь выдались такими же морозными и спокойными. Стоянка, которую Святоша устроил в скальном углублении, хорошо защищала от ветра. Грея пальцы в его варежках, я пыталась вспомнить, когда это я лишилась своих — и не могла: разум совершенно отказывался мне служить. Впрочем, какая разница? Лишиться ножа и топора было куда обидней. Под ногами похрустывали наваленные еловые лапы. Святоша звякал котелком. Ноздри щекотал слегка пряный запах похлёбки. Почти готово…
— Эй, — услышала я сверху. — Держи. Тощеват, козлина, но наварист.
— Спасибо, — поблагодарила я, принимая плошку. Святоша пристально вгляделся в моё лицо.
— Сегодня отсыпаешься. Ещё ночку покараулю.
— Железные глаза, что ли, нашёл? — вяло запротестовала я. — Вчера, небось, тоже не спал.
— В такую бурю только спать, ага. Разве что вечным сном. Если хочешь — откараулишь за меня как-нибудь. Когда в себя придёшь.
— Если вы позволите… — вмешался Басх как-то неловко. — Мне… я мог бы… постоять на часах вместо вас.
Мы воззрились на него с совершенно неприличным изумлением.
— Имей в веду, господин учёный, я не скину ни одного эффи, — заявил Святоша. — Так что не старайся даже.
Басх вздохнул и отложил книгу, которую читал.
— Если уж начистоту… — начал он, спотыкаясь взглядом о наши лица. — Мне кажется, что все это… я имею в виду наш поход, разумеется… как-то вышло за оговорённые изначально рамки…