— Мог ли я поступить иначе?
— Вы очень добры!
— Что есть, то есть, юноша. И буду таким ещё несколько дней точно, хотя и не ведаю, к чему это может привести.
— Что вы имеете в виду?.. — удивился Басх.
Ганглери простёр руку в сторону входа в долину:
— Всмотритесь в этот чудесный вид. Не смущает вас в нем ничего?..
— Как странно, — Басх сощурился несколько близоруко. — Там словно что-то движется…
— Ага. Что же, по-вашему?
— Не знаю, не разобрать…
— За нами пришла Тунглид Рэтур, — сказала я сердито.
Глаза Басха расширились, и румянец на его щеках померк за какой-то короткий миг.
— Это невозможно!
— Почему бы? Их упорство давно вошло в легенды.
— Но ведь они потеряли нас, они позволили нам двигаться дальше…
— Вот именно, — я не удержалась от шпильки. — Зачем мешать вам, если гораздо проще сопроводить вас вместе с вашим креплением до Мастерской и отобрать его?
— Оно им ни к чему, — огрызнулся Басх. — Они не знают, как подступиться к Механизму. Если б знали, уже давно сами бы пришли.
— Ну, теперь-то им есть, на кого рассчитывать! — я хохотнула. Ганглери с любопытством наблюдал за нами обоими, а меня несло. — Что, неужели не понимаете? Они хотят, чтобы вы довели дело до конца! Вот увидите, они ещё помощь вам предложат!
— Что за глупости вы говорите, Белка, — голос Басха упал почти до шипения, в котором чувствовалась… угроза? — Это никого больше не касается. Я не стану делиться с ними собственным трудом!
— Как будто они оставят вам выбор. Что вы будете делать? Ждать, пока они уйдут? Я думаю, и это их вполне устроит. Вы когда-нибудь играли в прятки, Басх? Можно уйти, громко топая, а потом снять обувь и вернуться…
— Эльн!
— Не называйте меня так. Я Белка!
— А разве вам было не всё равно?! — Басх разгорячился и теперь снова почти кричал. — Вам ведь неинтересно! Я сегодня же вам заплачу, и ступайте себе! Катитесь в своё Семихолмовье, вы же только о том и мечтаете! Весь эль в этой дыре будет вашим! А я буду заниматься настоящим делом!
Ах, настоящим. А айтварас, от которого я отбивалась, был, наверное, потешным. Как и кровь на лице Святоши. В Жертву-ради-Мести нарядился горбатый шут из «Бревноликой». Далеко б ты ушёл без того «ненастоящего» дела, которым мы тут промышляли, светоч ты непризнанный?
Все, я слишком устала от всего этого.
Костяшки пальцев слегка болели, когда я спускалась обратно в пещеру. Кожа на них слегка покраснела. Что-то я не слышала баллад о герое с подбитым глазом; в том, чтобы испортить это заносчивое совершенство собственной рукой, было некоторое — пусть и малое — удовольствие.
Святоша спал — Ганглери, видимо, того и добивался. Я села рядом с ним, подтянула коленки к подбородку, как в детстве, и вперилась в огонь. Басх слетел по лесенке чуть позже, но я не обернулась. Учёный принялся возиться со своей сумкой. Через некоторое время рядом со мной шлёпнулся кошель, коротко звякнув. Снова скрипнула лестница.
Я нащупала его рукой и подтащила к себе. Судя по весу — полновесное золото, по десять эффинов в монете. Путаясь пальцами в завязках, я удивилась собственному безразличию — бледный свет драгоценного металла, столь милого мне, сейчас казался холодным и бесполезным.
Вой скребущих на моей душе кошек сейчас не заглушила бы и смертельная песня Алчущих Жизни.
«Плохо?» — сочувственно прошептал очаг.
«Угу», — подумала я.
«Оно того не стоит».
Я протянула к пламени руку, и оно затрепетало почти на кончике моего пальца, затанцевало на коже. Жжения не было. Огонь снова превращался в рыжего кота, вот-вот заурчит… Если брюхо почесать.
Рука болела и начинала слегка припухать. Язычок пламени взметнулся и неожиданно лизнул багровеющие костяшки — не оставив ожога, но сняв боль. Это было так странно, что я отдёрнула руку и в изумлении увидела, что краснота стремительно исчезает с кожи.
— Так, — сказал Ганглери, склоняясь надо мной. — Гости в моей долине редки, но неизменно интересны.
— Вас бесполезно просить так не делать, да? — пробормотала я, глядя на свою ладонь так, словно впервые её вижу.
— Именно. Ты понимаешь, что произошло?
— Нет.
— А хочешь понять?
— Нет!
— Почему, девочка?
Маг сел рядом со мной, взял мою руку в свою и начал рассматривать то место, к которому прикоснулся огонь. Но делал он это, кажется, больше для вида — слишком уж резко прекратился приступ паники, который уже готовился меня скрутить.
— Впрочем, можешь не отвечать. Я понимаю. Для тебя магия — это, прежде всего, боль.