— Ну так вперёд. Тем более, что они сделали вам какое-то очень приятное предложение… Не поясните, кстати, какое именно?
— Я не уверен, что смогу, — Басх потёр затылок. — Я сам не до конца понимаю. Эти сведения не относятся к числу общеизвестных…
— Так идите к ним, и поймёте.
— Я ещё ничего не решил!
— Решайте скорее.
Басх соизволил, наконец, обернуться ко мне. Теперь изумруды его глаз полыхали так, что могли бы поспорить с Песней, а бледные, расплётшиеся волосы летели по ветру. О таких слагают легенды. Высекают в камне. Лепят в барельефах.
Что герою баллад нужно от меня?
— А что вы будете делать? — спросил он, стараясь не отпускать мой взгляд.
— Пойду домой, — ответила я спокойно.
— Надеетесь вот так забыть обо всем? А сможете? — на лице Басха проступило неприятное, чуждое ему выражение, которое я не смогла истолковать. — Вам для этого придётся перестать смотреть в зеркало.
— Не ваше. Собачье. Дело, — отчеканила я, улыбнувшись так широко, что заныли скулы. — Топайте к Тунглид Рэтур прямо сейчас. Смотрите только, чтоб они вас не выкинули, если вдруг вы им не сгодитесь, как я.
Лицо учёного перекосилось.
— Я вас не понимаю! У вас есть настоящий дар, не то, что у меня! Мы должны пойти вместе, Белка! Неужели вы не понимаете? Это все не случайно, так и было задумано!
— Кем?
— Не знаю, но…
— Хватит. Я не верю в предназначения.
Оставив Басха искать в снегу свою челюсть, я направилась обратно в пещеру.
21
Проснулась я от странного чувства, которое не могла объяснить. Казалось, что я не проспала и получаса: голова гудела, будто чугунный котёл, по которому кто-то немилосердно колотит поварёшкой. Шея тоже болела: заплечный мешок, всегда служивший мне подушкой в пути, куда-то пропал…
Рывком освобождаясь из оков сна, я села на шкурах и окинула жилище быстрым взглядом. Святоша всё так же спит близ очага; Ганглери нет — верно, по дрова пошёл; а вот и мой мешок — почему-то в руках у Басха, который роется в нём с таким видом, как будто имеет на это полное и неоспоримое право.
От этой картины мне стало кисло.
— Эй, что вы потеряли среди моих вещей?
От неожиданности Басх дёрнул головой и выронил мешок, впериваясь в меня затуманившимся взглядом.
— Моя карта с секретом была у вас. Она мне нужна.
— Так разбудили бы. А то, знаете ли, не больно-то хорошо начинать великий путь с того, чтобы шарить по чужим сумкам.
— А вы меня не учите! — Басх взвился вверх и отвесил моему мешку хорошего пинка. Несчастный жалостно прошуршал по полу. — Найдите её сами, если вам так больше нравится, только молча!
Он так повысил голос, что последние слова у него вышли почти криком, и этот крик разбудил Святошу. Мой напарник медленно сел, раскатисто зевая и путаясь в одеяле.
— Чего орёте?..
— Я всего лишь хочу получить свою собственность назад, — сказал Басх низким и гудящим от гнева голосом.
— И получите, — я кивнула, пытаясь сохранить спокойствие. — Дайте мне минуту.
Взгляд Святоши стал осмысленней. Напарник слегка нахмурился, царапая своими серыми льдинками сначала фигуру Басха, затем мои руки, роющиеся в мешке:
— Так. Что я проспал?
— Много чего. Басх вчера соизволил расплатиться с нами, и сегодня покидает, чтобы продолжать свой путь в более подходящей компании.
— Вы не в том положении, чтобы смеяться надо мной!
Н-да? Любопытно, почему же? Не ждёт ли снаружи конвой из адептов Нэль?..
Впрочем, почему бы им интересоваться такими мелкими сошками, как мы? А держать Басха никто не собирается.
Я шарила в сумке, пытаясь нащупать свёрнутый пергамент, а Басх занялся прочими своими вещами. Святоша некоторое время наблюдал за происходящим молча, потом спросил:
— Сколько я спал?
Я подняла голову от сумки:
— Больше суток.
Карта продолжала ускользать от моих рук, и я выругалась.
— Поторопитесь! — окрикнул меня Басх, пытаясь звучать властно. Я покосилась на него с раздражением; он стоял у самой лесенки с единственной сумкой, перекинутой через плечо, а в его руке светился тот самый конус — крепление, по следу которого так упорно шла Долина Магов.
У меня закружилась голова, в висках застучали маленькие болезненные молоточки. Мешок бессильно упал к моим ногам. Зеленоватый конус мерцал, будто питаясь пламенем очага, и я почти видела, как внутри камня переливается свой собственный свет. Как странно, что он не обжигает руку Басха…
Мои глаза вдруг оказались намертво прикованы к камню, и я ощутила безумное желание завладеть им. Каждый мускул моего тела напрягся перед броском, который я не совершила. У меня всё ещё оставалась кое-какая власть над собой, и я не собиралась так легко сдаваться этому странному, золотисто-зелёному свету, который тёк внутри древнего узора.