— Сочтём же забвение благословением. Если бы эльфы вспомнили об этой дороге и попытались вернуться по ней в те времена, когда здесь бушевал ужас, кто знает, что было бы с миром сейчас?
…Пурга в Мастерской будто бы унялась, а верней — осталась злиться на пиках, плюясь льдом и сквозняками. Душный полог туч сполз с юго-западной части долины, мешая вечерние тени с лучами кровавого зимнего заката.
Кровь… пожалуй, в этом небе над моей головой её слишком много.
Склон близ жилища Ганглери был во власти багрянца, а големы кутались в густую сизую дымку внизу. То, что напоминало мне кладбище, казалось теперь бальным залом по сравнению с каменным потолком над Царством.
На груди старого мага мерцал тревожный зелёный блик, и я испытывала мучительное желание узнать, что это такое, но не решалась задать вопрос. Однако, вскоре Ганглери сам нарушил молчание:
— Я обещал, что сохраню твой разум от распада, который ему грозит, и я должен принять необходимые меры как можно скорей. Прости, что я не даю тебе отдыха после всего, что тебе пришлось сегодня испытать, но другого выхода у нас нет.
Вспомнив строки об адептах Даэг в книге Басха, я вздрогнула.
— Вы уверены, что я именно это самое?
— Луна не жаждет видеть в своих владениях никого, кроме вас. Ты была там, и ты выжила — для меня этого доказательства достаточно.
— Да ведь то было просто зелье!
— Зелье шамана, девочка! Знаешь ли ты, кого называют шаманами в племенах северо-западной тундры? Адептов Даэг, разум которых изменился настолько, что они видят два мира одновременно. Они уже не могут позаботиться о себе самостоятельно, потому что их сознание рассеивается далеко за пределы их тел. Их никто не учит сохранять цельность души, как это происходило во времена моей молодости.
Амулет Ганглери полыхнул, будто отзываясь на горячность его слов, а на лицо мага упал красный отблеск догорающего заката, сделав его улыбку неожиданно мрачной:
— Несчастному шаману просто не повезло встретиться с себе подобным. Эхо вашей схватки прокатилось по всем Аутерскаа: подобного тут уже давно не случилось. Лунные Поля хорошо слушаются тебя, пусть ты им и не доверяешь.
Я пожала плечами.
— Какое уж тут доверие? Они возникают только тогда, когда им хочется.
— Пойми, даже тогда, когда тебе кажется, что магия пришла по собственному желанию и действует по собственному разумению, она сражается за тебя. У неё нет и никогда не было своей воли, понимаешь?
Руки Ганглери, неожиданно тяжёлые, легли на мои плечи; он развернул меня к себе и приподнял за подбородок моё лицо, будто желая убедиться, что его слышат.
— Я не хочу сказать, что мне известно обо всех твоих встречах с Силой, девочка. Но я уверен, что она ни разу не сделала ничего, чего ты сама не желала бы.
Кровь бросилась мне в лицо, и я почувствовала, что не выдержу его взгляда. Возможно, я вырвалась слишком грубо, но старый маг не попытался меня удержать.
— Сила, как вы её называете, убила слишком много моих друзей. По-вашему, выходит, что они сами этого желали? Но ведь я тоже молила о смерти, так почему она оставила меня жить?!
На западе, близ входа в Мастерскую, ветер сдувал снег с пиков, засыпая им шатры Тунглид Рэтур. Ему явно не нравились трепещущие знамёна магов, и он делал всё, чтобы спутать алую ткань.
За моей спиной послышался тяжкий вздох.
— Можем ли мы спрашивать у реки, питающей посевы, почему весной она разлилась и уничтожила наш дом? То, что произошло с твоими друзьями — страшная загадка, на которую у меня нет ответа. И я не думаю, что кто-то, кроме тебя, может её разгадать.
Шаги Ганглери почти не тревожили снег. Встав рядом со мной, он заложил руки за спину и внимательно вгляделся в стоянку магов. Несколько далёких искр вспыхнуло среди шатров: Тунглид Рэтур зажгли вечерние огни.
— Ты могла бы отомстить за них. Но хотят ли они, чтобы ты множила ненависть? Не так обретается покой, девочка. Уж поверь. Я пробовал разные пути.
— И с чего мне начать? — спросила я, чувствуя, как смятение и горечь теряют краски и становятся тем, чем были на самом деле — тяжёлой усталостью.
— Ну, наконец-то! Вопрос, на который я могу ответить. Все ученики в моё время проходили Дорогой Сна — теперь настала твоя очередь.
— И что это за дорога?
Ганглери ответил не сразу. Я подняла на него глаза: мрачное веселье сменилось глубокой сосредоточенностью.
— Своя для каждого, разумеется.
— Но куда она приведёт?
— К спокойствию духа. Разве не в нём ты сейчас нуждаешься сильней всего?
Мне очень хотелось поспорить, но я только пожала плечами.