Под утро снаружи снова ветер подул, и на коленях у старой матушки проснулось, вместо старика, прекрасное золотоволосое дитя, божье Солнышко. Оно простилось с матерью и через восточное окно вылетело вон.
Старушка приподняла кадку и сказала Плавачку:
— Вот тебе три золотых волоса, а что Дед-Всевед на те три вопроса ответил, ты уже знаешь. Ступай с богом. Больше ты меня не увидишь.
Плавачек поблагодарил старушку и ушел.
Как пришел он в первый город, спросил его тамошний король, какую он им весть принес.
— Добрую, — ответил Плавачек. — Прикажи очистить родник и убить жабу, что сидит там на дне: вода у вас опять потечет, как прежде.
Король приказал тотчас это сделать и, когда увидел, что родник забил по-прежнему, дал Плавачку двенадцать коней, белых как лебеди, и к ним столько золота, серебра и драгоценных камней, сколько они могли увезти.
Как пришел тот во второй город, спросил его и тамошний король, какую он им весть принес.
— Добрую, — ответил Плавачек. — Вели яблоню выкопать, — найдешь под корнями змею. Убейте ее, потом опять посадите яблоню, и она будет приносить плоды, как прежде.
Король приказал тотчас это сделать, и яблоня в одну ночь покрылась цветами, словно ее кто розами осыпал. Король в великой радости подарил Плавачку двенадцать коней, черных как вороны, и к ним столько богатств, сколько они могли увезти.
Пошел Плавачек дальше, и когда пришел к синему морю, перевозчик спросил его, узнал ли он, когда ему освобожденье будет?
— Узнал, — ответил Плавачек. — Только сперва перевези меня, — тогда и скажу.
Перевозчик было заупрямился, да видит, что с ним ничего не поделаешь, и перевез его вместе с двадцатью четырьмя конями.
— Когда будешь еще кого перевозить, — сказал ему Плавачек, — дай тому человеку весло в руки, а сам выпрыгни на берег, — он будет перевозчиком вместо тебя.
Король глазам своим не поверил, когда Плавачек принес ему три золотых волоса Деда-Всеведа, а дочь короля заплакала — не с печали, а с радости, что он вернулся.
— Где же это ты таких прекрасных коней и такие великие богатства добыл? — спросил король.
— Я все это заработал, — ответил Плавачек и рассказал, как он одному королю помог молодящими яблоками, которые стариков в молодых превращают, а другому — живой водой, которая больных здоровыми делает, а мертвых живыми.
— Молодящие яблоки! Живая вода! — тихо повторял король. — Если б я такое яблоко съел, — то помолодел бы. А если б умер, от той воды опять бы ожил.
Не мешкая, пустился он в путь за молодящими яблоками и живой водой, — да с тех пор и не возвратился.
Так стал сын угольщика королевским зятем, как волшебница присудила, а король, верно, до сих пор путников через синее море перевозит.
ДЛИННЫЙ, ТОЛСТЫЙ И ГЛАЗАСТЫЙ
Жил на свете король. Он был уже стар и имел одного единственного сына. Однажды призвал он сына к себе и говорит ему:
— Любезный сын мой! Ты ведь знаешь, что спелые плоды опадают, чтобы освободить место новым. И голова моя тоже поспела, и скоро не видать ей больше солнца. Но перед тем, как лечь в могилу, я хотел бы посмотреть на свою будущую дочь, твою суженую. Возьми себе жену, сын мой!
А королевич отвечает:
— Я бы рад, отец, исполнить твою волю, да только нет у меня невесты и не знаю, где взять.
Тогда старый король полез в карман, достал золотой ключ и протянул его сыну.
— На, поднимись на башню, на самый верх, посмотри хорошенько, а потом скажешь мне, какая тебе полюбилась.
Королевич не стал мешкать и тотчас пошел. Он отроду не был в башне и никогда не слыхал, что там что-то есть.
Когда он поднялся в самый верхний покой, он увидел в потолке маленькую железную дверцу. Дверца была заперта. Он отомкнул ее золотым ключом, откинул и взобрался наверх. Там оказался большой круглый зал; потолок был синий, как небо в ясную ночь, а на нем сверкали серебряные звезды; пол был устлан зеленым шелковым ковром, а вокруг в стене было двенадцать окон с золотыми рамами, и в этих окнах, на хрустальном стекле игравшими, как радуга, красками были изображены младые девы с королевскими коронами на головах, в каждом — иная и в ином одеянии, одна прекраснее другой. Королевич не мог глаз от них отвести. Пока он смотрел на них, любовался и не знал, которую выбрать, девы начали шевелиться, как живые, глядели на него, улыбались, только разве не говорили.