Тут королевич заметил, что одно из двенадцати окон было завешено белой занавесью. Он отдернул ее, чтобы взглянуть, что там такое. А была там дева в белом платье, опоясанная серебряным поясом, с жемчужной короной на голове. Она была всех прекрасней, но бледна и печальна, словно встала из гроба. Долго стоял королевич перед этим окном, точно видел сон наяву. Так смотрел он на деву, пока не почувствовал в сердце боль, и тогда он сказал:
— Эту хочу в жены, не хочу другой!
И как только он вымолвил эти слова, дева наклонила голову, зарумянилась, как роза, и в тот же миг все изображения на окнах пропали.
Королевич спустился вниз и рассказал отцу, что он видел и кого себе выбрал. Старый король омрачился, задумался и, наконец, сказал.
— Плохо ты поступил, сын мой, открыв то, что было завешено, а своими словами ты вверг себя в великую опасность. Ибо та дева находится во власти злого чернокнижника, который держит ее в плену в железном замке; многие пытались ее освободить, но никто из них не вернулся. Но что сделано, того не переделаешь; слово — закон, крепче печати. Езжай, попытай счастья, авось вернешься домой здрав и невредим!
Королевич простился с отцом, сел на коня и отправился в путь за невестой. И пришлось ему ехать через большой лес; ехал-ехал он этим лесом, пока не сбился с пути. Вот блуждает он со своим конем то в лесной чаще, то среди скал и болот, и вдруг слышит за собой чей-то голос:
— Эй, погоди-ка!
Королевич обернулся и увидел высокого детину, который спешил за ним вдогонку.
— Погоди-ка, да возьми меня с собой! Коль возьмешь меня на службу, не раскаешься!
— А кто ты такой? — спросил королевич. — И что умеешь делать?
— Зовут меня Длинный, а умею я вытягиваться. Видишь там на высокой ели птичье гнездо? Я достану тебе это гнездо, не влезая на дерево.
И Длинный начал вытягиваться. Он рос вверх с превеликой быстротой, пока не сравнялся с елью, потом достал гнездо, сразу сжался до прежнего роста и подал гнездо королевичу.
— Хорошо свое ремесло знаешь. Только на что мне птичьи гнезда, если ты не можешь вывести меня из этого леса!
— Ну, это пустое дело! — ответил Длинный и опять начал вытягиваться, пока не стал втрое выше самой высокой сосны, потом оглянулся по сторонам и сказал: — Вон туда, в ту сторону будет нам ближе всего.
Он опять сжался, взял коня под уздцы, и не успел королевич оглянуться, как они уже вышли из леса. Перед ними расстилалась широкая равнина, а за равниной, точно городские стены, высились серые скалы и поросшие лесом горы.
— Вон идет мой приятель, — воскликнул Длинный и указал куда-то вбок. — Ты бы, хозяин, и его взял на службу; он тебе, наверное, пригодится.
— Что же, крикни да подзови его, а я посмотрю, стоит ли.
— Он от нас далеко, — отвечал Длинный, — и, пожалуй, меня не услышит, да и тащиться сюда ему долго, потому что ноша у него большая. А лучше я за ним сбегаю.
Тут Длинный вытянулся так, что голова его ушла в облака, сделал шаг-другой, схватил своего приятеля за плечи и поставил его перед королевичем. Приятель его был парень плотный, а брюхо у него было, как четырехведерный бочонок.
— Кто ты такой? — спросил королевич. — И что умеешь делать?
— Зовут меня Толстый, а умею я расти вширь.
— Ну-ка, покажи.
— Ладно, только уезжай поживее... живее, обратно в лес! — крикнул Толстый и начал надуваться.
Королевичу было невдомек, зачем ему уезжать, но видя, что Длинный во всю мочь пустился к лесу, он пришпорил коня и поскакал за Длинным. И пора было — иначе Толстый задавил бы его вместе с конем своим брюхом, которое в мгновение ока разрослось во все стороны; куда ни повернись, везде было брюхо, словно гора сползла на равнину. Тут Толстый перестал надуваться, выдохнул воздух, так что деревья в лесу к земле пригнулись, и опять стал таким, как прежде.
— Ну, и погонял ты меня, — сказал ему королевич. — Да, такого парня не каждый день встретишь. Пойдем с нами.
После этого все трое отправились дальше. Когда они приблизились к скалам, повстречался им человек, у которого глаза были завязаны платком.
— Это наш третий приятель, — сказал Длинный. — Возьми его к себе на службу; он тоже даром твой хлеб есть не будет.
— Кто ты такой? — спросил человека королевич. — И почему у тебя завязаны глаза? Ты ведь так не видишь дороги?
— Нет, хозяин, наоборот. Как раз потому, что я слишком хорошо вижу, я и должен завязывать глаза. Завязанными глазами я вижу так, как иной незавязанными. А если сниму платок, то вижу все насквозь. И стоит мне пристально взглянуть на какую-нибудь вещь, как ее тотчас же охватывает пламя, а что не может гореть, разлетается вдребезги. Потому и называюсь я Глазастый.