Пискачка озарила мысль.
— Найдется, — сказал он, — пойдем со мной.
И через минуту старьевщик выходил из дома Пискачка с периной на спине, радуясь дешевой покупке. Однако же не дошел он еще до ворот, как в перине что-то забилось, старьевщика шатнуло к мусорной яме, и он упал в лужу. Потом неведомая сила потянула его под сарай.
— Ай, ай! — закричал старьевщик и, бросив перину, как ошпаренный пустился наутек,
В перине был домовой, которого батрачка зашила туда, чтобы старик его унес. Но не тут-то было. Шетек выбрался из перины и в несколько прыжков снова был на своем привычном месте, сверкал оттуда глазами, скалил зубы. Никто не смел к нему подойти, боясь, что Шетек прыгнет на голову и спуску не даст.
Пискачек хотел посоветоваться с кем-нибудь из соседей, как быть, но каждый его сторонился: даже тот бедняк, которого он выгнал из дверей, не хотел с ним разговаривать.
Пискачек обещал большие деньги тому, кто избавит его от домового. Наконец вызвалась одна старая баба. Она пришла, стала перед Шетеком, очертила, вокруг себя освященным мелом круг и начала заговаривать домового. Шетек надулся, шерсть у него встала дыбом, и он начал перечислять все старухины грехи с самых юных лет. Баба со стыда не знала, куда деться, и убежала. Потом пришел старый охотник, которого считали колдуном. Но и ему не повезло, не справился с Шетеком. Наконец явился какой-то парень, неведомо откуда, никто его не знал. Завидев его, Шетек начал корчиться, потому что ничего не знал о пришельце и не мог его смутить, потом одним прыжком очутился за дверью и исчез.
Обрадованный Пискачек наградил парня. Но на третью ночь вдруг запылал весь двор — дом, хлевы, конюшня, амбары — все сгорело дотла, а что не могло гореть — развалилось. Люди, что были на пожаре, рассказывали, что с крыши на крышу летала огненная птица, куда она садилась, там тотчас все вспыхивало. Говорят, это и был домовой.
После пожара Пискачек подсчитал уцелевшее имущество и увидел, что у него осталось ровно столько, сколько было до того, как он решил завести домового.
У одного бедного крестьянина стряслась большая беда: градом побило на поле весь урожай так, что и стебля не осталось. Бедняк долго ходил по полю, отчаивался, чуть было рук на себя не наложил. Повстречался ему какой-то человек, остановился и говорит:
— Хозяин, не возьмешь ли меня в работники?
Крестьянин посмотрел на него и ответил:
— Самому скоро есть будет нечего. Видишь, весь урожай пропал. — И указал на опустошенное поле.
— Да возьмите же меня, — просил тот человек, — честное слово не пожалеете!
Хозяин согласился и нанял его. Был это домовой Ра́раш.
Когда пришли они домой, батрак и говорит:
— Хозяин, я поеду на мельницу!
— Что же ты будешь молоть? — отвечал хозяин. — Ведь у меня нет ни зернышка.
— Но зато у вас есть солома на сеновале. Одолжите мне двенадцать мешков!
— Ну, коли ты из той соломы что-нибудь намелешь, так поезжай.
Работник пошел, нарезал соломы, нагрузил воз и поехал. Когда приехал он на мельницу, уже совсем стемнело. У мельника было в амбаре двенадцать гарнцев ржи, украденной у крестьян. Утром хотел он везти эту рожь на базар. Домовой пересыпал рожь в свои мешки, а на ее место высыпал свою солому. Потом он смолол, смерил и поехал домой.
У крестьянина было две лошади, но такие плохие, что едва на ногах держались. Однажды поехал тот батрак с другими работниками возить дрова из лесу. Другие работники потешались над ним и его хозяином, что у них такие лошади. Дорога из лесу была плохая, заболоченная, а они подбросили на его воз еще три тяжелых дубовых чурбака. Хотели, чтобы он увяз в болоте. Ра́раш и виду не подал, что заметил. Когда же подъехали они к тому месту, где была трясина, батрак пошел за возом, легонько придерживал его одной рукой, и лошади выехали так легко, будто везли пустую телегу. Все же остальные завязли в том болоте, оборвали постромки и провозились до ночи, помогая друг другу. А Ра́раш, посмеиваясь, поехал домой.
Вскоре после этого он говорит хозяину:
— Хозяин, не хотели бы вы вместо этих кляч купить лошадей получше?
— Конечно, — отвечал хозяин, — только как?
— Я это устрою, — сказал батрак, и крестьянин согласился.
Батрак пошел, заколол тех кляч, ободрал с них шкуры и понес в трактир. Там было шумно и накурено. На столе стояла свечка и множество стаканов полных и недопитых. За одним из них сидел кожевник.
— Отец, купите эти шкуры! — говорит ему батрак.
— Рад бы купить, да нет с собой денег.
— А я пойду с вами домой, — не отставал Ра́раш. — Может, сговоримся.
Кожевник поднялся и пошел. А у того кожевника была красивая жена. Когда муж просиживал вечера в трактире, она тайком приглашала к себе на ужин управляющего.