В общем, добралась я до бункера и даже весьма успешно в него попала.
Получив вознаграждение за свои находки и уже собравшись уходить, меня остановил профессор Никонов — мужчина в годах, но не старик.
— Здравствуйте, барышня, — снимая очки, нараспев произнёс он.
— Моё почтение. Чем могу? — встав в пол-оборота и отвлекшись от пересчёта наличности, произнесла я.
— Как к Вам обращаться? — учтиво спросил он.
— Джоконда, — убирая деньги, ответила я.
— А по батюшке? — улыбнулся профессор.
— А «по батюшке» Зоне знать не обязательно... — задала я настроение разговора и уже полностью повернулась в нему лицом. — У вас для меня что-то есть?
— Понимаю, понимаю, — защебетал он, — как это у вас называется... Сталкерские суеверия?
Я покосилась на него, но в глубине души понимала его иронию — знала, что в чём-то он прав, и сталкеры чертовски суеверные люди: не называть Зоне своего настоящего имени, не возвращаться той же дорогой, не брать то, что не отдаёт покойник и, конечно, не принимать сигналов «извне», каким бы сильным не было желание ответить. Но эти опасения не были безосновательны, они имели цену одного из самых распространённых товаров, актуальность которого никогда не упадёт как на территории ЧЗО, так и за её пределами, на Большой земле, — человеческой жизни.
— Как Вам будет угодно... — протянула я, поправив рюкзак.
— Хорошо, — продолжил Никонов. — До меня дошли слухи, что Вы держите путь в бар «100 рентген», я прав?
— Ваша информация верна, — членораздельно отчеканила я.
— Тогда, если вас не затруднит, не могли бы Вы передать вот этот материал нашему связному, который будет ждать Вас с том самом заведении? — изложил он и протянул мне длинную флеш-карту с кодовой крышкой.
Взяв её и покрутив в руке, я озвучила только цену, в которую ему это обойдётся — полторы тысячи у.е.. Он не думая согласился.
«Вот, чёрт! — подумала я. — Надо было больше сказать...»
И в то же мгновение внутри меня заговорил давно забытый и почти незнакомый голос: «Жадность — грех, Джоконда. Побойся Зоны!» Но этот голос голос звучал недолго, и как внезапно появился, так внезапно и исчез.
Деньги я получила сразу. Такая уверенность была мне понятна: если я обману его с заданием, учёные больше не будут иметь со мной никакого дела, даже элементарные покупки и обмен не будут совершать, а если я не выполню условия соглашения по причине смерти исполнителя, то есть меня, то тогда они уже никогда не будут тратить на «игрушки», что я им приношу, своего драгоценного мнения и внимания высочайшего общества.
И вот, теперь я стояла на пороге бункера, а от жестокого мира меня отделяли какие-то жалкие пятнадцать сантиметров бронированной двери. Вскоре и она, открывшись, более не являла из себя преграды.
Впереди меня виднелось возвышение, с которого минут сорок назад я бежала к бункеру. Конечно, перспектива взбираться на него меня не радовала и не грела, поэтому я взяла несколько левее, и, уже не так быстро и с автоматом в руках, побежала в сторону более пологого спуска в этот импровизированный карьер, некогда служивший местом для слива отработанной охладителями местного предприятия воды. По пути двое несчастных зомбированных отправились смотреть цветные сны, но здесь уже кто кого, так что без обид...
— Эй, сталкер! — вдруг раздался истошный крик откуда-то снизу.
Понять, что взывали ко мне из бетонной сливной трубы было достаточно легко.
— Не уходи! — вновь повторил неизвестный. — Помоги! В долгу не останусь!
Мне тут же вспомнились слова, возникшие в моём сознании в бункере учёных: «Жадность — грех, Джоконда...» Вот я и подумала, что не буду-ка лишний раз грешить и злить Хозяев Зоны совершенно ни к чему. Но приятные мысли о чувстве скорого обогащения сразу овладели моим существом, и кто-то невидимый заставил меня остановиться, развернуться, попутно застрелив возникшего прямо надо мной зомбированного, и направиться в сторону старой сливной трубы.
Конечно, я это сделала и потому, что за мной не было снорков — за время моего пребывания в бункере они мигрировали к вертолёту, прикорнувшему по ту сторону карьера.