– Спасибо, командир... я и не собираюсь помирать здесь. Название твоего острова для смерти неподходящее. Возрождения! – подполковник Удилов слабо улыбнулся.
Через несколько минут с улицы раздался скрип тормозов и топот сапог по коридору. В кабинет влетели четыре здоровенных бойца с носилками и чемоданчиком дефибрилятора.
– На носилки и в санчасть! Все процедуры там! – скомандовал майор Шелест.
Санитары аккуратно уложили грузное тело на носилки и унесли больного.
В кабинете повисла тишина.
– М-да, сердце – штука нужная, но ненадежная... – нарушил молчание комполка. – Спасибо, товарищи за помощь. Шелест, ты контролируй состояние подполковника. Если потребуется дополнительная помощь, немедленно докладывай. Или специалистов вызовем, или отправим самолетом в Ташкент или Ашхабад.
Все, товарищи, по плану. До свидания.
На улице майор Шелест побежал в недалеко расположенную санчасть.
Капитан Шахов зашагал в казарму своей роты проверить службу и проинструктировать личный состав на предстоящие испытания.
Душным августовским утром длинная колонна грузовиков ГАЗ-66 выстроилась на раскатанном в пыль грунтовом "направлении".
Дорог с твердым покрытием на острове отродясь не было, конечно, если не считать бетонированные дорожки внутри городка-поселения Аральск-7. Название "проселки" тоже как-то не прижилось. Ну откуда на аральском острове села? Обычно говорили просто: "направление". Направление на Иван-город, направление на полигон номер такой-то, направление туда-то.
Кузова у одних грузовиков были закрыты брезентовыми тентами, у других брезент был убран и торчали голые дуги. Из некоторых тентованных кузовов раздавались необычные громкие и жалобные крики, словно это не армейская колонна, а передвижной цирк с дикими зверями. В других закрытых машинах на скамейках вдоль бортов сидели солдаты в выгоревшей полевой форме, сапогах и пилотках. Скучая, бойцы материли жару и таинственных "красножопых", которые гортанно кричали из соседних машин. В открытых кузовах мирно лежали защитного цвета большие деревянные ящики и такого же цвета тюки с армейскими палатками.
Капитан Шахов, бегал вдоль готовой к движению колонны, проверяя утвержденный планом порядок и давая последние указания. На миг задержался у головной машины:
– Семен, – крикнул он прапорщику, сидевшему в кабине справа, – контролируй скорость движения, чтобы не более сорока, и смотри, чтобы у тебя боец за рулем не уснул.
– Есть, товарищ капитан! – кивнул прапорщик, – Не впервой.
– Ну-ну, не впервой! Или забыл как в сентябре вся колонна уснула на марше?
– Не-е, ну, тогда...
– Вот и смотри, чтоб не так как тогда!
– Товарищ капитан, – подбежав к предпоследней машине без тента, обратился Шахов к капитану Бессмертных, – Я поеду в замыкающей машине позади вас. Ящик с оружием в вашем кузове под охраной сержанта, да и я пригляжу. Если что, я всегда на связи. Позывной – "Узун".
Бессмертных молча кивнул. Эти детали он помнил наизусть так как слышал их сегодня от Шахова уже третий или четвертый раз.
Шахов взглянул на часы и побежал к своей машине. Заскочив в кабину грузовика, он взял с сиденья массивный радиотелефон, для чего-то сильно дунул в микрофон, потом громко скомандовал в черное нутро аппарата: – Колонна! За головной машиной, скорость сорок, интервал пятьдесят метров, направление – полигон номер 13! Вперед марш!
– Уф-ф-ф! – выдохнул он, утирая уже замызганным носовым платком пыльные потеки пота со лба и щек, – Кажись, сегодня без эксцессов. Поехали, – уже спокойно скомандовал он солдату, сидевшему за рулем. – Смотри только, повнимательней!
Растянувшись почти на километр, колонна медленно выползла за пределы городка. С ветром на марше просто редкостно повезло! Вся поднятая колесами пыль сносилась в сторону моря, не попадая на едущих позади. На ветерке стало как будто даже прохладно. Во всяком случае, рубашка на Шахове скоро высохла, оставив подмышками и на спине белые разводы соли. Ехать всего-то час. До 13-го около тридцати километров. Не устанешь, хоть и не расслабишься.
Капитан откинулся на дермантиновую спинку. По сторонам дороги медленно уползали назад лунные пейзажи. От поверхности ночного светила картину отличали отсутствие круглых кратеров и присутствие кустиков саксаула и колючки.
"А вот и лунатик скачет" – скучно улыбнулся Шахов, увидев тушканчика, в два прыжка перепрыгнувшего дорогу перед машиной. – "Травим их, травим, дератизируем, а они еще и под колеса лезут. Помесь крысы и кузнечика, блин!"
За время службы все дорожные ямы и песчаные кочки стали почти родными. Столько раз мимо них езжено. Прям, анекдот про таксиста и поворот через двадцать копеек по таксометру...
Идущая впереди машина вдруг сильно накренилась вправо и стала медленно валиться на высокую каменистую обочину. С кузова удачно соскочил сопровождавший ящик с испытываемыми баллонами сержант и по инерции отбежал несколько шагов в сторону. Высокий ГАЗ-66 беззвучно и медленно лег на правый борт.
– Блин, сглазил! Без эксце-э-э-ссов! Давай к ним, – скомандовал Шахов водителю. – Сейчас поднимать его будем.
На упавшем газике открылась левая дверка кабины и упираясь на руки наружу вылез солдат-водитель. Он ошалело покрутил головой по сторонам, увидел подъезжавший грузовик и снова скрылся в кабине.
Шахов выпрыгнул из машины и подбежал к упавшему грузовику.
– Ну что стоишь? – крикнул он стоявшему поодаль сержанту. – Давай, хватай огнетушитель! Вдруг пожар?
Сержант очнулся от ступора, снял огнетушитель с исправной машины, оббежал вокруг упавшего грузовика и громко доложил: – Разлива бензина нет, пожара нет! – и принялся отвязывать ящик с оружием от вертикально стоящего пола кузова.
Над кабиной снова появился водитель. – Товарищ капитан, там... – он указал под себя в кабину, – Там товарищ капитан, ранен, кажется.
– Как же тебя угораздило-то?
– Да я,... Колесо у меня справа лопнуло... Ну, я...
– Головка ты от... патрона... малокалиберного! – капитан Шахов наконец рассмотрел сквозь пыльное стекло лежащего на дне кабины капитана Бессмертных. – Давай, помоги капитана вытащить!
Солдат перегнулся и, ухватив Бессмертных за руку, стал тянуть его наверх. Голова капитана повисла и из нее обильно потекла кровь на осколки разбитого бокового стекла и торчащий из них большой острый камень. Пачкаясь в крови раненого, водитель вытащил худенького капитана наверх и подал обмякшее тело принимавшим капитану Шахову, его водителю и сержанту-сопровождающему.
Капитан Бессмертных был мертв.
Правая половина черепа капитана была глубоко вдавлена внутрь ударом о так некстати торчавший кусок придорожной скалы. Удар пришелся на правый глаз и височную область. Искалеченную голову перебинтовали. Капитана положили на раскинутый на песке брезент снятого тента. На свежих бинтах расплылось небольшое кровяное пятно.
"Так, в потерях главный испытатель и один газик. Всё взад? Ну, да! Приказ на боевую задачу не предусматривает ее отмены из-за одиночной потери. Вот и пришла моя очередь дублировать", – пересиливая тревожное чувство свалившейся ответственности, решил Шахов.
– Кроме капитана потерь больше нет? Раненые? – резко спросил капитан окруживших его бойцов.
Солдаты и сержант неопределенно пожали плечами, как бы подтверждая утвердительный ответ на очевидный вопрос.
– Водитель! Остаешься на месте. По рации вызову тебе скорую и техничку. Сержант, крепи ящик с оружием в кузов моей машины! Продолжаем движение!
Когда войсковая колонна подъехала к жестяному щиту с надписью о том, что огражденная колючкой лунная территория за ним есть полигон №13, в городок, привычно торопясь, везли на санитарной "буханке" погибшего капитана, ГАЗ-66 с забрызганной кровью и слегка перекошенной влево кабиной медленно ехал назад.
Капитан Шахов получил по рации подтверждение от метеослужбы о прогнозируемом на ближайшие шесть часов ровном ветре скоростью три метра в секунду и идеальным для испытаний направлением в 120 градусов по азимуту на юго-восток.