Выбрать главу

Кто был в Японии и видел Фуджияму, в ее белой чалме и в ее царственном спокойствии неизменяющегося мудреца, тот видит ее снова – и читая эти строки.

Старинная гравюра Хирошиги

Косвенный дождь безжалостноХлещет крестьянина,Что переходит горбатый мосток,На плечах у него коромысло,И висят два ведра с водой.Дождь льется с его грибовидной шляпы,Струится по мокрой рубашке егоИ по голым ногам.Он под водой, над водой,Между водами.Какая промокшая, влажнаяСтаринная эта сухая гравюра.

Мне кажется, что я опять в Москве и в доме моем сидит желанный гость, японец, принявший православие и завлеченный изучением России, Нобуру Катаками Сан. Он принес мне подарки. Японцы любят делать подарки. Я его угощаю чаем, а он развертывает старинные японские гравюры, и между ними вот эта влажная под водой, над водой, между водами.[491]

Несколько публикаций Бальмонта, отражающих его занятия японской культурой, появляется и в 1930-е годы. Так, в очерке «Песни женской любви» поэт сопоставляет одно из стихотворений Сафо (цитируя его в своем переводе) со строками Какиномото-но Хитомаро («Ночь бесконечна…» и т. д.). «Не бессмертны ли, – пишет Бальмонт, – менее определенные строки японской танки – конечно, или написанные японкой, или ею внушенные <…> мне кажется, что японское, монгольское вдохновение тут изящней и умнее, чем наше арийское, эллинское. Не говоря прямо, она говорит больше, чем можно сказать»[492].

В 1933 году, публикуя цикл из двух новых стихотворений под названием «Срок» («Меняются часы на небесах…» и «Все наши мысли, наши страсти…»), Бальмонт ставит к ним эпиграфом японскую поговорку «Веером туман не разгонишь»[493]. В том же году поэт вновь переводит несколько японских танка (см. Приложение 4).

Не расстается поэт и со своим многолетним замыслом: издать русскую «Океанию»; сохранился макет готовой книги, озаглавленной «Океания. Очерки. Сказки. Предания», с пометой «Капбретон. 1931» – в нее вошли стихи и очерки Бальмонта, посвященные Японии[494]. Эта же книга (под названием «Океания. Мексика. Майя. Полинезия, Ява, Япония. Путевые очерки») была указана на обложке сборников «Соучастие душ» и «Светослужение» (последнего прижизненного сборника стихов Бальмонта) в перечне его работ, готовых к печати[495].

Летом 1934 года Бальмонт перечитывает (по-английски) книги Л. Хёрна. «Читаю книги Лафкадио Хёрна о Японии и восхищаюсь его тонким проникновением и четкой изобразительностью, – пишет он своему сербскому другу И. С. Шайковичу 22 июля 1934 года. – Не сочтите мои слова за mania grandiosa[496], но мне кажется, что, кроме Хёрна и меня, никто из белых не понял Японии и японцев»[497]. Из книги Хёрна «Gleanings in Buddha-Fields» («Остатки жатвы в полях Будды», 1897) Бальмонт заимствует японский сказ «Огонь спасающий», переводит его и публикует в газете «Последние новости» (см. Приложение 5)[498].

«Япония – незабываемая страна для путника, побывавшего в ней несколько недель или хотя бы несколько часов» – с такого ностальгически окрашенного автобиографического признания начинается эта последняя «японская» публикация Бальмонта.

Любовь Бальмонта к Японии, его очерки об этой стране, его деятельность как переводчика японской поэзии – яркое, отчасти уникальное явление, подобного которому не знает история русско-японских культурных отношений. Благодаря выступлениям Бальмонта в 1916–1917 годах Япония приоткрылась русской публике с новой и неожиданной стороны. Бальмонту удалось передать красоту и изящество полюбившейся ему страны, то светлое («солнечное»!) в ней, что особенно притягивало русского поэта. Конечно, взгляд Бальмонта на Японию был романтическим: он многого не замечал, многое идеализировал или попросту игнорировал. Но это отнюдь не умаляет значения его трудов, связанных с Японией, тем более что они, как видно, способствовали оживлению интереса к России и в самой «Стране Солнца». И пусть не всем замыслам и начинаниям Бальмонта суждено было сбыться, но даже то, что он успел сделать как путешественник-очеркист, поэт и переводчик, безусловно сблизило на какой-то шаг Японию и Россию – две страны, столь не похожие друг на друга, однако соседствующие и сопредельные.

Приложение 1

К. Бальмонт. Стихи о Японии

К Японии

Япония, Ниппон, Нихон,Основа Солнца, Корень Света,Прими от русского поэтаЕго струны певучий звон.
Мне люб твой синий небосклон,И древо вишни в час расцвета,Твоя весна светла, как лето,Резьба всего – узорный сон.
Что вышло из руки японца,То в каждой черточке хранитЛюбовь к труду, изящный вид.
Тебя благословило Солнце.Для женщин сказочных твоихВсю жизнь готов я петь мой стих.[499]
вернуться

491

Сегодня. 1931. № 56, 23 февраля. С. 3. Стихи Л. Нобль Бальмонт приводит в собственном переводе. Почти одновременно Бальмонт опубликовал другой очерк, посвященный Л. Нобль, «Звенящая струна» (Последние новости. 1931. № 3613, 12 февраля. С. 2).

вернуться

492

Сегодня. 1930. № 176, 28 июня. С. 3. Очерк вошел в сб. «Соучастие душ» (София: Дъержавна печатница, 1930).

вернуться

493

За рулем (Париж). 1933. № 7. С. 6.

вернуться

494

РГАЛИ, ф. 57, оп. 2, ед. хр. 5.

вернуться

495

Бальмонт К. Светослужение. 1936 г. август. – 1937 г. Январь. Стихи. Харбин: Заря, 1937; переизд.: Воронеж: ФГУП «Издательско-полиграфическая фирма “Воронеж”», 2005 (автор предисловия – Н. Молчанова).

вернуться

496

Мания величия (лат.).

вернуться

497

Цитируется по копии в личном архиве К. М. Азадовского.

вернуться

498

См. также примеч. 50 и 51 к главе «Встреча Японии и России. Конец XIX – начало ХХ века».

вернуться

499

Далекая окраина. 1916. № 2929, 19 мая. С. 3.