— Ваше имя мсье?
— Антуан Фонтанэ, учитель.
— Добро пожаловать мсье. Пройдите налево по коридору, Вас ожидают.
Когда Антон вошел в большую, освещенную многосвечной люстрой комнату, почти все присутствующие (десятка три мужчин и женщин) повернулись в его сторону, а одна из дам, похожая в своих изящных одежках на бабочку, разлетелась к нему и сказала утверждающе:
— Вы — мсье Фонтанэ, тот самый учитель, а я — хозяйка этого салона, Летиция Брока. И я очень рада, что Вы решились пополнить наше давно сложившееся общество. Что это у Вас в руках?
— Я вспомнил, что сегодня по новому календарю день фисташек и потому решился принести их к Вашему столу.
— Ох уж этот календарь! Я и месяцы-то новые никак не запомню, а знать, чему посвящен каждый день — выше моих женских сил. Впрочем, очень мило, что Вы оказались столь внимательны и принесли нам угощение. Мадлен!
— Да, мэтресс, — тотчас оказалась возле нее горничная.
— Возьмите эти орешки и положите в вазу на боковом столике. А Вы, мсье Фонтанэ, пройдите поближе к моим гостям и для начала расскажите нам о себе. Ведь Вы родом из Луизианы?
Прошло не менее получаса, прежде чем господа, а особенно дамы удовлетворили свое любопытство по поводу столь занятного новичка. После чего Антон смог поучаствовать в разговорах на городские и общегосударственные темы. Одной из городских новостей стал ожидаемый вскоре приезд бригадного генерала Даву, который был взят в плен в ходе осады австрийцами Мангейма, но фельдмаршал Вурмзер отпустил его домой под честное слово не воевать до заключения мира.
«Генерал Даву?! — встрепенулся Антон. — Тот самый, будущий маршал Наполеона?»
— Этот Вурмзер, — говорила меж тем, улыбаясь, статная дама неопределенного возраста (между сорока и пятьюдесятью?), — хорошо знаком с моим братом, Шарлем, и потому он решился отпустить Николя. Вот Вы, Луи, — обратилась она к моложавому господинчику, — наговоритесь теперь вволю со своим пасынком на республиканские темы…
— Увы, мадам, — заулыбался ее муж. — Ваш аристократизм совершенно неистребим. И как это Вы решились выйти замуж за республиканца?
— Луи Тюрро! — встряла в разговор по-свойски Летиция. — Вы что, не знаете, что мы, женщины, влюбчивы?
— Еще раз увы, — дурашливо поник головой Луи. — Ваша влюбчивость проходит обычно так же стремительно, как и появляется. А брачные отношения остаются…
— Вы недовольны тем, что обладаете самой шикарной женщиной Равьера? — продолжила атаку мадам Брока.
— По-моему на этот статус в Равьере найдется несколько претенденток, — парировал Луи. — И Вы, Летиция, как раз первая из них.
— Вы неисправимый льстец, де Линьер! — демонстративно фыркнула хозяйка салона и чуть хлопнула мужа соперницы веером по плечу.
Меж тем в другом, сугубо мужском кружке разговор зашел о пяти членах Директории, которую сформировали совсем недавно, 2–4 ноября (12–14 брюмера). Антон тотчас примкнул к нему, да и дамы постепенно прикочевали.
— Главным там будет, конечно, Баррас, — веско заявил хозяин дома. — Именно он организовал свержение ненавистного живодера Робеспьера, а недавно подавил мятеж роялистов в Париже. Но что мы о нем знаем?
— Я читал в «Журналь де Марсей», — заговорил Луи Тюрро, — что Баррас происходит из древнего графского рода в Провансе и носил до революции титул виконта. Ему пришлось много поплавать и повоевать в наших далеких колониях, но в 1783 г. он вышел в отставку. Проявил себя в Париже как азартный игрок в карты и волокита. Одно время он был любовником оперной дивы Сори Арну, которая крутила и с Мирабо — так Баррас с этим рьяным революционером познакомился и даже вступил в Якобинский клуб. В 93 году его сделали комиссаром и послали в Прованс на подавление роялистского восстания. Утверждают, что в Тулоне и Марселе он со своим другом Фрероном весьма обогатился за счет имущества репрессированных дворян. За эти подвиги его избрали в Конвент и поставили во главе Парижского гарнизона, который и подавлял сначала якобинцев, а потом роялистов. Теперь этот грабитель и распутник правит нами через Директорию.
— Луи! — встревожился мэр. — Надо быть сдержаннее в своих оценках…