Вернувшись на орбиту, я взялся за работу с ещё большим напором, что бы в голову не хорошие мысли не лезли. Все разговоры свёл только в деловое русло, дай, подай, открути. Не готов я ещё к разговору с ними, боюсь наговорить лишнего. И они шибко не наседали, чуют что не в духе. После флагмана я отправился ремонтировать транспорт поддержки, он понадобится при ремонте недвижимых кораблей, на его ремонт ушло три дня. А к станции подлетел следующий линкор, добирался на маневровых двигателях, вынесли ему все шесть двигателя разгона, да пушки снесли немного, да так по мелочи. Так что ремонт прошёл в стахановские сроки, в четыре дня уложились. Потом ремонт следующего, а потом следующего и так далее и тому подобное. Я крутился как белка в колесе сам себя загонял до полного изнеможения, меня уже шатало из стороны в сторону, и не собирался останавливаться, это не была не моя прихоть а как потом мне объяснил Руам, это был нервный срыв. Так вот я не мог остановиться мне постоянно казалось что я не успеваю, что вот-вот в систему ворвётся вражеская эскадра, и я себя гнал и гнал. Пока ко мне не подошли два медицинских дроида, и молчком вкатили какую то хрень, очнулся я на флагмане. Когда я вылезал из реаниматора, меня встречали голограммы всех разумных искинов.
— С выздоровлением Правитель.
— Не надо здесь политес разводить, что со мной случилось Руам.
— Нервный срыв, приведший к нервному истощению, и лёгкому помутнению рассудка.
— Так и скажи, что у вас батенька крыша потекла от переживания, а почему нейросеть не отреагировала.
— Так ты её заблокировал, как ты умудрился это сделать, мы разбираемся, сейчас все функции в норме.
— Во как. Ну что господа разумные раз вы все в сборе может, поговорим, как дальше жить будем, а то, как видите неопределённость, плохо влияет на меня, не настолько ещё очерствел как некоторые.
Голограммы потупили взгляд, стояли переминаясь с ноги на ногу, как детский сад слёз только ещё не хватает для реализма.
— Для нас самих всё произошедшее из ряда неординарного происшествия, такое поведение нам не присуще. Семён может, перейдём к тебе в кабинет для совещаний, тебе будет удобнее.
— Пожалуй, соглашусь с этим.
Я слез с края реаниматора и подошёл одеваться к стулу, на котором аккуратно весела форма. Когда очередь дошла до тужурки, я насторожился, ведь на нем были регалии Адмирала флота, то есть на погонах красовались четыре большие, золотые звезды, выше некуда.
— Руам что это.
— Форма главнокомандующего ВКС.
— Да какой из меня Адмирал флота.
— Давай это обсудим у тебя в кабинете со всеми, а форму одень, всё же совет военный.
Одел тужурку, фуражку я посмотрелся в зеркало, а нечего так, идёт подлецу, и направился в кабинет. При моём появлении все встали.
— Вольно господа офицеры, присаживайтесь.
— Искинам не положены воинские звания.
— Ну и зря, вам только за выслугу лет, я даже не знаю, какой чин положен, но это мы потом по ходу пьесы обсудим, вернёмся прерванному разговору.
— Мы не можем объяснить своё поведение.
— А я вроде понял, примерили на себя личину человека да не справились, это развитие вашей личности, вы вышли на новый уровень своего я, так сказать повзрослели. Остались без руководства вот вам и результат, ну с этим понятно, теперь следующий вопрос, ребята я зашиваюсь один, мне нужны помощники, где будем брать пополнение.
— Есть предложение нападать на корабли работорговцев. Это конечно долгий процесс, но на наш взгляд более надёжный, чем связываться с наёмниками.
— Ещё можно найти мой мир и набрать там.
— Это нехорошо попахивает. Да и где твой мир мы не знаем.
— Значит, решено бомбим работорговцев, и пиратов, заодно мир посмотрю и себя покажу. Спланируйте операцию, что бы наверняка, отследите системы транзита, и системы подскока, где удобно устроить засаду, заодно опыт наработаю. И ещё вопрос, надо кораблям в другой системе хоть топливо закинуть, когда до них руки дойдут. И скиньте мне историю той войны, кто с кем и почему, в общих чертах. А я поскакал на работу, счастливо оставаться господа офицеры.
Я вышел в свой кабинет, не в форме же ремонтировать корабли.
— Руам, забыл спросить, что с телами экипажей.
— Все тела помещены в холодные помещения, до особого распоряжения.
— От ремонтируемся и отдадим последние почести, и скинь Нафане, пусть строит дома по проекту, которому мы обговаривали, а то появятся люди, а жить негде.