Небольшие гавани Виртсу и Рохукюла были забиты до предела кораблями, катерами, баржами и десантно-высадочными средствами. Там можно было сосредоточивать силы и средства без всякой маскировки только в расчете на полную бездеятельность авиации противника. К тому же обе гавани находились на довольно значительном расстоянии от фланга наших войск на полуострове. Переход кораблей или транспортов к Курессаре каждый раз требовал трального и других видов боевого обеспечения.
Открытая ветрам пристань Ромассаре могла использоваться в качестве стоянки для торпедных катеров, катерных тральщиков и в лучшем случае морских бронекатеров, и то лишь в тихую погоду. О базировании более крупных надводных кораблей не могло быть и речи. Даже канонерские лодки вынуждены были становиться на якорь на внешнем рейде.
И все же мы считали, что сосредоточение боевых кораблей и транспортных средств в Моонзунде надо продолжать. Без этого невозможно было создать на Сырве кулак достаточно мощный, чтобы выбить фашистов с полуострова.
Кроме десантных тендеров капитана 3 ранга В. С. Сиротинского, переброшенных с Чудского озера для перевозки войск и техники, использовали пришедшие сюда канонерские лодки капитана 1 ранга Э. И. Лазо, сетевые заградители, небольшие транспорты, тральщики, баржи и инженерные средства, в частности понтоны.
Бывая довольно часто с контр-адмиралом И. Г. Святовым в Виртсу, мы видели, как настойчиво изыскивают наши флотские командиры возможности что-то еще предпринять для ускорения перевозок, убеждались, как сложно и трудно им работать. Они приспосабливали все, что было под рукой. Разве что не делали деревянных плотов.
Люди, техника, боезапас, горючее перевозились и перевозились день и ночь, вне зависимости от погоды и несовершенства транспортных средств.
Погоду я упомянул не случайно. Она нам очень мешала. В октябре было около двадцати штормовых суток! Однако прекращать работу в море разрешалось только в самых крайних случаях. Напомню, что объем перевозок был чрезвычайно велик. Одновременно с сосредоточением большого количества войск и техники на Сарема шла смена частей. По приказу командующего фронтом мы, например, перебрасывали некоторые войсковые части и соединения с острова Хиума на остров Сарема, а из Рохукюла на Хиума.
Флот переправил на импровизированных транспортных средствах 74 тысячи солдат и офицеров, 150 танков и самоходных артиллерийских установок, 730 орудий и 530 минометов, 3 тысячи автомашин, тысячи лошадей, повозок, более 21 тысячи тонн боезапаса и 22 тысячи тонн других грузов.
В результате этого огромного труда нам удалось сосредоточить войска и технику для прорыва последнего рубежа обороны врага на Сырве. На каждый километр фронта, который предстояло сокрушить, теперь приходилось по 244 артиллерийских и минометных ствола, до 120 танков и самоходных артиллерийских установок. Сила немалая!
После разгрома вражеского гарнизона нам предстояло высвобождающиеся войска снова перевезти на материк, включив их тем самым в общий поток наступавших на запад вооруженных сил. Генерал-полковник М. М. Попов заранее нас предупредил: флот должен до заморозков перевезти в обратном направлении около 30 тысяч человек, 700 орудий и минометных установок, 1700 автомашин и большое количество грузов.
А осень вступала в свои права, и мы с беспокойством смотрели на море. Шквальный ветер не утихал. Трудно, ох как трудно приходилось малым кораблям, катерам и тендерам!
Вся тяжесть прикрытия флангов наших войск легла на торпедные катера. На помощь им в середине октября подошли канонерские лодки и почти все морские бронекатера флота. Однако даже канонерским лодкам в штормовую погоду было не под силу тягаться с крейсерами и эскадренными миноносцами противника.
Погода мешала и тральщикам бригады капитана 1 ранга И. И. Мешко. Боевое траление минных заграждений, поставленных противником в районе острова Абрука (Рижский залив), на фарватере Виртсу - Курессаре, задерживалось. Не были очищены от мин районы, необходимые для маневрирования морских бронекатеров, канонерских лодок, которые должны были поддерживать фланг наших войск.
Контр-адмирал И. Г. Святов рассказал о злоключениях бронекатера 510, где командиром был капитан-лейтенант Баскин. Бронекатер нес дозор в районе Абрука. Неожиданно сигнальщик крикнул, что прямо по носу видит поплавки. Это были минные ловушки, специально рассчитанные на катера с малой осадкой. Командир в ту же секунду приказал дать самый полный ход назад. Но инерцию погасить не удалось. Раздался взрыв. Катер получил серьезное повреждение, потерял ход. Оставшиеся в живых члены экипажа, в том числе раненые и контуженые, бросились заделывать пробоину, откачивать воду.
И тут моряки заметили еще одну мину-ловушку. Под действием ветра сильно поврежденный катер медленно, но неуклонно дрейфовал навстречу поплавкам, между которыми то зловеще показывался, то исчезал под водой начиненный взрывчаткой шар. Сейчас либо погибнут все, либо рискнет жизнью кто-то один. Надо было прыгнуть в холодную воду, проплыть вперед и потянуть за трос так, чтобы мина взорвалась до того, как к ней приблизится катер.
В воду прыгнул комендор Николай Жуков. Но справится ли он один? Был немедленно спущен "тузик". Вместе с матросом Кремченковым Жуков быстро подошел на нем к ловушке, привязал бросательный конец к поплавку и потянул его. На катере все затаили дыхание. Но прошла минута, вторая. По какой-то причине ловушка не сработала. Экипаж был спасен. Через некоторое время катер отбуксировали к пристани.
Добавлю, что мужественный краснофлотец столь же отважно сражался с фашистами до конца Великой Отечественной войны. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 апреля 1945 года Николаю Андреевичу Жукову было присвоено звание Героя Советского Союза.
... Мешали не только мины. Командиры дивизионов и отрядов торпедных катеров кратко докладывали о том, что катера в море иногда опасно обледеневают. Но все же они упорно выходили из бухты Кихельконна (западная часть острова Сарема) в море на поиск надводных кораблей, спускались до параллели Ирбенского пролива, не однажды завязывали бои с легкими силами противника на подходах к нему.
На погоду жаловались и летчики. Но с тем большим азартом они использовали каждое окно. Одно из таких окон, выдавшееся 24 октября, принесло крупный успех 7-му гвардейскому штурмовому авиационному полку Героя Советского Союза А. Е. Мазуренко.
Группа "илов" этого полка под командой капитана Гончарова, получив ориентирующие данные разведки, вылетела в море. Штурмовиков охраняли истребители капитана Хорунжего. Цель оказалась солидной - два миноносца, несколько сторожевиков и тральщиков. Противовоздушная оборона такого отряда, конечно, была довольно внушительной - десятки зенитных орудий в сочетании со счетверенными крупнокалиберными пулеметами. Однако наши летчики прорвались сквозь завесу зенитного огня и удачно сбросили бомбы - на одном из миноносцев после двух попаданий возник пожар. Подоспели истребители противника, но были отогнаны, а один из "фокке-вульфов" сбил капитан Хорунжий. Через некоторое время те же корабли были атакованы группами самолетов-штурмовиков Батиевского и Пилипенко, которых прикрывали истребители капитана Денисова и старшего лейтенанта Кулакова. В воздухе с ними находился и командир дивизии полковник Я. З. Слепенков.
Кроме эпизодических налетов мы уже имели достаточно сил для организации крупных массированных ударов с воздуха. Совместно с авиацией фронтов, теснивших и прижимавших группу армий "Север" к побережью, осуществили серию таких ударов по важнейшему объекту в этом районе - порту Лиепая.
Удары по Лиепае мы начали наносить еще в сентябре, постепенно они становились еще более интенсивными, увеличилось количество участвующих в них самолетов, особенно в ходе боев за острова Моонзунда. 30 октября флотские пикирующие бомбардировщики и штурмовики под прикрытием 80 истребителей потопили в порту один транспорт и трем нанесли тяжелые повреждения.