Почти в это же время с разрешения Нарком» ВМФ был отдан приказ командирам соединений подводных лодок капитану 1 ранга Н. П. Египко и капитану 2 ранга А. Е. Орлу начать развертывание подводных лодок в отведенных районах, вести боевые действия, топить все корабли и суда противника. Командиры соединений получали самостоятельность в управлении своими кораблями, хотя, разумеется, они информировали штаб флота о своих действиях. Они сами определяли районы походов подводных лодок, им запрещалось выходить пока лишь в Ботнический залив.
Потом последовали новые и новые боевые приказы. События быстро развертывались по всей операционной зоне флота — от Кронштадта, откуда шла основная морская коммуникация и по которой снабжались почти все военно — морские базы, до устья Финского залива и далее через Моонзунд на юго — запад до Лиепаи — протяженностью тысячу с лишним километров. Для выполнения боевых заданий шли надводные и подводные корабли, небо Балтики охраняли истребители, группами летели бомбардировщики для нанесения ударов по врагу.
Приказы и распоряжения доходили до любой точки на морском театре в кратчайшие сроки. В этом была заслуга отлично поработавших накануне войны флотских связистов, сумевших создать в Таллине и Кронштадте мощные узлы связи, обеспечить отличную проволочную, телефонную, телеграфную связь между всеми военно — морскими базами.
Помогло нам руководить боевыми действиями, ориентироваться в быстро меняющейся обстановке, оперативно принимать решения то, что мы хорошо знали флот. За год до начала войны мне и моим помощникам — начальнику штаба флота, командирам- операторам штаба, начальнику тыла — удалось, используя самые разнообразные средства и способы передвижения, побывать почти во всех гарнизонах, базах, батареях, авиаполках, наблюдать за учениями, выходить на кораблях в море, своими глазами видеть условия базирования кораблей, знать их боевые возможности, состояние соединений и частей флота. Когда начались боевые действия, мы смогли находить правильные ответы на многочисленные запросы командиров, ставить им выполнимые задачи. А вопросы по телефону и телеграфу, донесения о противнике шли непрерывно.
Штаб флота работал с максимальной нагрузкой, казалось, сверх человеческих возможностей. Особенно доставалось начальнику ведущего отдела штаба Г. Е. Пилиповскому. Я в первые дни войны почти не отлучался с основного командного пункта, лишь изредка выезжал для личных встреч с членами бюро ЦК КП Эстонии. Правда, через четыре дня обстановка заставила поехать в Усть — Двинск, где находилось много надводных и подводных кораблей и где для принятия важных решений требовалось мое присутствие.
Особое значение в те дни приобретала разведывательная деятельность, главная тяжесть которой легла на авиацию флота, став одной из важнейших ее задач. Вести воздушную разведку в первое время приходилось в исключительно трудных условиях и при очень сильном противодействии истребителей противника. К разведке привлекались почти все виды авиации. Туда, где по условиям обстановки ее не могли вести самолеты разведывательной авиации, вылетали бомбардировщики с опытными экипажами, а если это было трудно сделать и бомбардировщикам, задачу выполняли истребители. Нам не хватало опыта, мы не имели скоростных самолетов, но и в этих тяжелейших условиях все же достаточно хорошо знали, что происходит на морском театре. Командующий авиацией флота генерал В. В. Ермаченков получил приказ в ходе разведки устанавливать места сосредоточения кораблей и судов врага, наносить удары по ним, а также по портам Мемель, Пиллау, готовиться к минным постановкам. Бомбить порты Финляндии пока запрещалось.
Серьезнейшей угрозой для флота с первых дней войны стала минная опасность. Это понимали и мы, и Главный штаб ВМФ. Уже
22 июня из Главного штаба контр — адмирал В. А. Алафузов передал следующий приказ: «Один крейсер и дивизион эскадренных миноносцев держать в Рижском заливе, второй крейсер и дивизион миноносцев иметь в Таллине, линейным кораблям находиться в Кронштадте». Это было правильное решение: последующие события подтвердили, что нам следовало остерегаться мин противника. Так, эскадренный миноносец «Смелый», встречая из Ханко турбоэлектроход с семьями военнослужащих, в Суропском проливе параваном подсек вражескую мину, получив повреждения, правда, незначительные. О минах на подходах к Таллину были оповещены все корабли флота. Вскоре командир военно — морской базы Кронштадта контр — адмирал В. И. Иванов доложил о том, что на траверзе Петергофа подорвался на вражеских минах пароход «Рухну».