Войска всё прибывали и прибывали и, чем их становилось больше, тем менее становилось порядка. Люди бегали взад-вперед по причалам между горящих и разрушенных зданий, что-то крича, требуя друг у друга, зверея от непонимания обстановки.
В этот момент над головами появились «юнкерсы». Неизвестно куда и в кого они целились, но по меньшей мере две авиабомбы угодили в плавучий док, подняв над ним тучу огня, дыма и обломков.
Док стал быстро тонуть. Картина была настолько трагически-величественной, что многие, забыв об опасности, смотрели на это зрелище, приоткрыв от удивления рты. Гигантское, циклопическое сооружение погружалось в воду с громким чавканьем и шипением, при этом продолжая гореть и изрыгать клубы оранжевого дыма...
Наконец среди растерянных людей появился какой-то начальник со знаками различия батальонного комиссара, сопровождаемый отделением солдат с петлицами пограничников.
— Здесь погрузки не будет, — закричал комиссар, стараясь перекричать грохот канонады. — Всем следовать в гавань Беккера и Русскую. Товарищи командиры! Немедленно уводите отсюда своих людей! Не создавайте паники!
А людей становилось все больше и больше.
Поскольку сержант Васильев понятия не имел где какая гавань в Таллинне находится, то он и его 12 бойцов попали вместо Беккеровской гавани в Минную. По дороге прошли через две баррикады из брёвен и колючей проволоки, охраняемой «энкаведешниками». Опытный взгляд Васильева быстро определил, что эти баррикады поставлены вовсе не для того, чтобы в случае необходимости задержать немцев к местам погрузки, а для фильтрации отступающих к порту.
Но самого Васильева и его людей, называемых ротой, пропустили без всяких разговоров. Видимо, их внешний вид в выгоревших гимнастерках и пилотках вызывал уважение. Кроме того, каждый из бойцов Васильева нёс по две-три винтовки, а некоторые ещё имели в придачу трофейные автоматы. Двое волокли на плечах станок и ствол от «Максима». Поэтому задавать им любимый вопрос всех КПП, пропускающих солдат с передовой в собственный тыл: «Куда девал оружие?» — было бессмысленно...
В Минной гавани бурлила и волновалась огромная толпа народа. Трещали сходни стоявших у причалов пароходов. На глазах у Васильева рухнули перила одного из трапов и люди посыпались в воду. К трапам было не пробиться. Можно было даже не пытаться.
Чуть в стороне стоял пароход, у которого не было никакого скопления людей. Не то, чтобы вообще никого не было, но был полный порядок. Группы военных в морской и армейской форме человек по двадцать подъезжали к сходням на машинах, выгружали какие-то ящики, тюки и поднимались на борт. На корме парохода Васильев прочел название: «Вирония». Однако на поверку оказалось, что весь причал вокруг «Виронии» оцеплен людьми в форме старшин-сверхсрочников флота.
На проход через оцепление требовались специальные пропуска. На вопрос, что делать ему и остаткам роты, Васильеву ответили, что он должен обратиться к коменданту, ведающему посадкой. Тот пристроит его на какое-нибудь судно.
Взглянув на царящий вокруг бедлам, Васильев даже и не пытался найти коменданта.
Его люди молча ждали, какое решение примет их сержант, выводивший их уже два месяца из самых, казалось бы, безвыходных положений.
Пройдя вдоль причала, где не было транспортов, а стояли какие-то баржи, набитые досками, тюками, металлоломом и ещё непонятно чем, Васильев увидел маленький буксир с высокой трубой, готовый оттащить пару пришвартованных друг к другу барж куда-то от стенки.
Подчиняясь тому необъяснимому инстинкту, который с самого начала войны помогал ему принимать оптимальные решения, Васильев скомандовал своим бойцам: «Быстро! Давайте на эту баржу!»
— Очистить баржу! — закричал кто-то с буксирчика. Видимо, шкипер.
— Красноармейцы! На барже быть запрещено! Сходите на стенку!
В ответ бойцы Васильева дружно защёлкали затворами. Отчаянно дымя, буксирчик все дальше уводил баржи от горящих причалов обречённого города.
12:35
Капитан грузового парохода «Атис Кронвалдс» Артур Эсминь с тревогой смотрел на столбы от немецких снарядов, вздымающихся все ближе и ближе к его судну, стоящему на рейде Таллинна в ожидании своей очереди на погрузку.
Артур Эсминь принял командование пароходом после расстрела предыдущего капитана Мартина Какста со всем комсоставом вплоть до радиста. Расстреляно было и несколько матросов, остальные либо арестованы, либо списаны с судна. Из старой команды на пароходе остались только 2-й штурман Гаральд Раутенчилдс и матрос Вольдермарес Кибулис.