Затем в салоне появился адмирал Пантелеев. Сходя с «Виронии» он столкнулся с капитаном 1-го ранга Пилиповским, которого посылал в бухту Копли на розыск очередной пропажи — одного из наиболее крупных транспортов — парохода «Эверита», дабы направить его к острову Найссаар, поскольку одноименный транспорт смог принять на борт чуть меньше половины гарнизона острова.
Пилиповский разыскал «Эвериту», которая стояла в бухте на якоре без огней.
Хорошо было известно, что матёрые капитаны-прибалты решили никуда не уходить и проконтролировать подобные намерения в настоящих условиях было очень сложно. Судно как бы готовится к походу, грузы какие-то на борт берёт, а выходить и не собирается. То о поломке какой-нибудь объявляет, то ждут прихода какого-то штурмана, побежавшего в город якобы за семьёй, то ещё чего-нибудь. Но всё это касалось разной каботажной и портовой мелочи. А «Эверита» огромный транспорт. Неужели тоже собралась без огней переждать в бухте уход флота?
Капитан Янис Шпорре, однако, от перехода к Найссаару не отказался. Попросил только буксир, поскольку в такую погоду боялся самостоятельно идти к стенке. Пилиповский организовал буксир и судно вышло к Найссаару.
21:15
Капитан Янис Шпорре и вахтенный штурман Янис Дисьлерс следили с мостика парохода «Эверита» за швартовкой к причалу острова Найссаар. Буксир «Эзро», раскачиваясь на волне, ловко и быстро подталкивал работающий задним ходом транспорт к причалу. «Найссаар» был ещё тут, нагруженный до предела. На верхней палубе почти вплотную стояли люди.
«Эверита» встала к причалу почти без всяких помех, и «Эзро», отсалютовав ей гудком, поспешил обратно в гавань кого-то оттуда выводить.
Матросы во главе с боцманом Карлисом Бертманисом опустили трап и сбросили на причал грузовые сети, по которым потоком стали взбираться моряки и красноармейцы, затопляя верхнюю палубу.
Пароход «Эверита» вместимостью в 3251 тонну был построен в Англии в 1917 году и носил имя «Эфеларис». В 1932 году судно было приобретено Латвией, соответственно «национализировано» в ноябре 1940 года, а с началом войны переоборудовано в военный транспорт с присвоением бортового номера 545 (ВТ-545).
С начала войны судном командовал капитан Занис Озилинс, который неожиданно был заменён капитаном Шпорре. Сам Шпорре ранее командовал пароходом «Кандава», захваченном немцами в Пярну 3 июля 1941 года. Таким большим судном ему приходилось командовать впервые в жизни и он заметно нервничал.
В переговорной трубе раздался голос радиста «Эвериты» Микелиса Козакса. Он только что прослушал немецкое коммюнике. Немцы сообщали, что Таллинн ими взят и все суда, находящиеся в его гаванях, либо уничтожены, либо захвачены.
Шпорре и Дисьлерс переглянулись. Оба вздохнули, но никак это сообщение не прокомментировали.
21:30
Фотокорреспондент ТАСС Николай Янов прибыл на ледокол «Кришьянис Вальдемарс», закончив своё почти месячное прибывание в Таллинне. Все это время он работал, не покладая рук, мотаясь со своей трофейной «Лейкой» по всем воинским частям осаждённого города. Он снимал летчиков Бринько и Антоненко на фоне сбитого ими «юнкерса», встречал объективом вернувшиеся из похода подводные лодки из бригад капитанов 1-го ранга Трипольского и Египко, фотографировал ещё не остывших после боя морских пехотинцев полковника Парафило, выходил в море на торпедных катерах и снимал на плёнку постановку ими минных заграждений.
Получив в Пубалте направление на ледокол «Вальдемарс», Янов вместе с операторами военной кинохроники Лампрехтом и Знаменским направился в порт. Даже видавший виды фотожурналист несколько растерялся от увиденного. Горели склады, гулко ухали взрывы — взрывалось всё, что невозможно вывезти. На пирсах горы брошенных чемоданов, вещмешков, шинельных скаток, касок, белые змеи окровавленных бинтов. Особенно бросались в глаза пирамиды брошенных винтовок. Где-то совсем рядом отрывисто лаяли немецкие автоматы. От пирса буксир выводил какое-то судно. Палубы, надстройки и даже такелаж были облеплены людьми...
Не прошло и 20 минут после прибытия Янова на борт, как «Кришьянис Вальдемарс» стал отходить от стенки. Стоя с наветренной стороны, ледокол не нуждался в буксирах.
В помещении, куда попали корреспонденты, видимо, была столовая команды. Люди сгрудились вокруг большого продолговатого стола. Поняв, что ледокол начал движение, Янов схватил фотоаппарат и бросился на верхнюю палубу. Уже смеркалось, но он надеялся на свою плёнку высокой чувствительности. Попытка увлечь за собой Лампрехта не увенчалась успехом. Кинооператор сидел, не снимая каски, положив голову на руки и ни на что не реагируя. На верхней палубе другой оператор — Знаменский — стрекотал своей кинокамерой, снимая уплывающие за корму таллиннские причалы...