В следующем походе лидеру пришлось преодолевать, чтобы вернуться на базу, тридцатисантиметровый лёд. «Ленинград» деформировал себе корпус от 0 до 140 шпангоута. Некоторые вмятины корпуса достигали высоты 2 метров, ширины 6 метров и прогиба до полуметра. Лопнули два и деформировались десять шпангоутов. Во многих местах разошлись швы обшивки и топливных цистерн. Почти в состоянии металлолома «Ленинград» был поставлен в ремонт. Кому и зачем понадобилось так бесполезно калечить новейшие корабли Балтийского флота, видимо, никто не узнает. Это одна из великих тайн Финской войны.
До 31 мая 1941 года «Ленинград» вышел на ходовые испытания после ремонта и тут же начали лопаться трубки котлов. Снова пришлось возвращаться на завод. С момента окончания Финской войны и до начала нынешней лидер 9 раз ходил в док для клёпки расползающихся листов подводной части корпуса, смены котлов и изъеденных кавитацией гребных винтов.
К настоящему времени, через 2 месяца после начала войны, «Ленинград» снова отчаянно нуждался в доковом ремонте. От близких разрывов снарядов, мин и авиабомб во многих местах разошлись листы обшивки, часть междонных помещений была заполнена водой, из-за недоброкачественных трубок пришлось отключить котлы №1 и 2.
При каждом бортовом залпе искалеченный корпус лидера изгибался и скрежетал так, что все на мостике ощущали нечто, похожее на острую зубную боль.
Но капитан 3-го ранга Горбачёв был убеждён, что сумеет отбиться от любого количества самолётов и доведёт свой корабль до Кронштадта.
21:45
Командир эскадренного миноносца «Суровый» капитан 2-го ранга Андреев понял, что ему придется идти на прорыв под одной машиной. Накануне ночью, когда «Суровый» и «Артём» возвращались из Рижского залива, в параване «Сурового» взорвалась мина и ему пришлось добираться до Таллинна на буксире у «Артёма». Сразу же после взрыва приступили к ремонту машин. Правую турбину удалось запустить, а с левой своими силами было не справиться. Необходима была помощь завода. Но завод уже горел и куда подевались все его специалисты, никто не знал. Хотелось надеяться, что они на каком-нибудь из транспортов.
Как и все новейшие эсминцы типа 7-У, введённые в строй в конце 40-го и первой половине 41-го года, «Суровый» был таким же «неотработанным» кораблём, то есть не прошедшим положенного цикла сдаточных испытаний и необходимого объёма боевой подготовки.
Уже три таких эсминца: «Статный», «Смелый» и «Сердитый» погибли, а два: «Сторожевой» и «Страшный» получили такие тяжёлые повреждения, что было сомнительно их дальнейшее боевое использование по меньшей мере в течение этой войны.
Экипажам этих эсминцев постоянно приходилось бороться с морем, врагом и материальной частью. Особенно много нареканий вызывали машинные установки и вспомогательные механизмы, а также котельное оборудование. В нормальных условиях нужно было бы сразу вернуться на завод-изготовитель, постоять там ещё месяца три-четыре и всё потихоньку исправить согласно дефектной ведомости. Но о нормальных условиях все забыли, да и не могло быть нормальных условий у эсминца, чей приёмный акт был подписан представителями флота 31 мая 1941 года.
Командование хорошо знало о состоянии «семерок- У» вообще и «Сурового» в частности. Капитан 2-го ранга Андреев доложил о выходе из строя турбины и получил приказ следовать в Кронштадт в составе кораблей арьергарда контр-адмирала Ралля, то есть в составе отряда, почему-то считавшегося наиболее безопасным. Недаром все партийно-политические бонзы Эстонской ССР и московская номенклатура решила спасаться на «новиках».
Капитан 2-го ранга Андреев съездил к адмиралу Раллю на «Калинин», представился новому командиру (капитан 2-го ранга Солоухин уже съехал к этому времени на «Сметливый») и обсудил с ним некоторые вопросы совместного плавания, включая и возможность взятия «Сурового» на буксир в случае необходимости. В свою очередь «Суровый», также в случае необходимости, должен был прикрыть огнём действия сторожевиков дивизиона «плохой погоды», которому завтра с рассвета предстояло ставить мины во внутренних гаванях Таллинна.
Вернувшись на «Суровый», капитан 2-го ранга Андреев, к своему большому удивлению, обнаружил там своего старого знакомого ещё с училищных времён капитана 2-го ранга Богданова.