В отблеске этих пожаров, стоявший на крыле мостика капитан Калитаев все ещё не давал команды к отходу. Возможно, он предчувствовал, что это его последний рейс и сам не хотел в него идти.
23:20
Капитан Калитаев понял, что ждать больше невозможно. Его первый помощник Желтов доложил, что на транспорт принято более 5000 человек и неучтённое количество грузов. Все грузовые марки ушли под воду. Спустить кого-нибудь на пирс, чтобы отдать швартовы, было уже невозможно. Ему было бы просто не добраться через огромную толпу до причальных кнехт.
Буксира не было.
Имея опыт действий в разных экстремальных ситуациях во время плавания по Севморпути, капитан Калитаев решил отвести транспорт на рейд без буксира, несмотря на сильный привальный ветер.
Швартовы обрубили. Манипулируя ручками машинных телеграфов и давая четкие команды на руль, Калитаев стал отводить «Казахстан» от стенки. Две широкие сходни с людьми упали в воду. Десятки людей остались висеть на шторм-трапах, продолжая карабкаться вверх. Толпа на берегу охнула и загудела. Взрывы заглушали крики, а крики — взрывы.
Толпа на удаляющемся причале быстро превращалась в тёмную, безликую, воющую массу, особенно страшную на фоне багровых языков пламени...
23:40
Завотделом печати Ленинградского горкома партии Александр Зонин, находившийся в кают-компании комсостава «Казахстана», понял, что транспорт наконец отошел от стенки и облегченно вздохнул.
Полковой комиссар Лазученков — уполномоченный Военного совета КБФ — даже высказал предположение: не собирается ли Калитаев дождаться немцев прямо у причала Беккеровской гавани, чтобы сдать им пароход вместе с несколькими тысячами пленных?
Возможно, это была шутка, но по тону ничего веселого в голосе Лазученкова не чувствовалось.
— Мы ещё у него выясним, чего он так долго ждал, — посулил уполномоченный.
Зонин молчал. Сорокалетний писатель — политработник уже имел за плечами богатую политическую и литературную биографию. В годы гражданской войны он, несмотря на молодость, успел побывать комиссаром полка, подавлял Кронштадтский мятеж, за что получил орден Боевого Красного Знамени, был делегатом X съезда партии и даже начальником отдела печати политуправления реввоенсовета республики.
Ему прочили большое будущее, но, видимо, из-за сомнительного социального происхождения (он был сыном фотографа из Елизаветграда) его карьера резко оборвалась.
После окончания литературного отделения Института красной профессуры он занимал должности замредактора в разных толстых журналах, иногда поднимаясь до редактора, ведя, по его собственным словам, «яростную борьбу за пролетарскую литературу». Перед войной он занимал должность главного редактора печально-знаменитого в будущем журнала «Звезда», откуда его и взяли зав. отделом печати горкома партии. В Таллинн Зонин прибыл, поскольку именно там находилось Политуправление КБФ. где ему была подготовлена новая и весьма интересная должность инструктора-литератора ПУРа Балтийского флота.
Как известно, тогда в СССР никакой цензуры, считавшейся одной из самых страшных гримас «проклятого прошлого», не было. Были инструкторы-литераторы.
Из Таллинна литературный отдел политуправления КБФ должен был уходить на «Виронии». Но на «Виронию» все они опоздали и устроились на «Казахстане». Задремав в пружинном кресле салона, Зонин с удовольствием подумал о том, что самое большее через двое суток он снова будет в Ленинграде...
А в другом конце огромного транспорта лейтенант Абрамичев, увидев, что «Казахстан» наконец отвалил от стенки, работая локтями, протиснулся в помещение, где лежал раненый политрук Зарубин.
Голова и лицо Зарубина были полностью забинтованы. Только глаза смотрели из бинтов.
— Уходим, — радостно сообщил ему Абрамичев. — Скоро будем в Питере. Потерпи...
«Казахстан» прогрохотал якорной цепью на траверзе острова Найссаар, оставив по правому борту горящий Таллинн.
23:55
На борту ещё стоявшего у стенки Минной гавани штабного судна «Пиккер» адмирал Пантелеев пробежал глазами последний рапорт об обстановке:
«Положение на 0 часов 28 августа. Все транспортные суда и боевые корабли покинули гавани, сосредоточившись в районе островов Найссаар и Аэгна, формируясь в походные конвои.