Справа по курсу внезапно открылся стоявший без хода катер МО. Его спросили семафором: что случилось? Катер просигналил в ответ, что подбирает людей с погибшего ледокола «Кришьянис Вальдемарс».
Радиостанция «Минска» постоянно принимала сигналы бедствия от находящихся впереди судов. Подорвался на мине и погиб тральщик «Краб» (ТЩ-71). Снаряд немецкой береговой батареи прямым попаданием утопил катер МО-233. Погиб на мине сторожевик «Топаз». Через минуту пришло сообщение о подрыве на мине посыльного судна «Юпитер», затем — паровой шаланды «Петергоф».
Через некоторое время по левому борту лидера «Минск» проплыл спасательный круг с надписью «Краб». Сигнальщики и вперёдсмотрящие постоянно поднимали ложные тревоги, сообщая об обнаружении мин. Любой предмет на воде, будь то ящик или бочка, казались минами или перископами подводных лодок.
Лидер маневрировал, стараясь ничего не задевать корпусом. А обломки, влекомые течением, уже проплывали мимо чуть ли не сплошным потоком. Разбитые шлюпки, плотики, спасательные круги... и трупы, плывущие, как правило, лицом вниз, поддерживаемые на поверхности спасательными поясами. Напряжение на кораблях адмирала Пантелеева росло и требовало какого- то выхода.
Поэтому, когда раздался очередной крик сигнальщика: «Слева двадцать градусов торпедные катера! Идут на нас!», отряд мгновенно ощетинился огнём из всех орудий.
На дистанции девяносто кабельтовых (примерно семнадцать километров), на кромке северного горизонта строем уступа неслись какие-то малые корабли. «Минск», а за ним «Скорый» и «Славный» открыли ураганный огонь из тринадцати 130-мм орудий.
Ударной волной больно стегало адмирала Пантелеева по глазам, но он, стараясь не отрываться от бинокля, следил за падением снарядов. Недолёт. Опять недолёт. Ему казалось, что орудия стреляют очень медленно. Но вот он увидел попадание, после которого торпедные катера, развернувшись, пустились наутёк.[5]
На всех кораблях кричали «ура!», настроение сразу поднялось.
С мостика «Минска» было видно, как на баке эсминца «Скорый» ликующие матросы машут бескозырками.
19:03
С надстройки парохода «Алев» матрос Сергей Заяицкий одним из первых заметил новую волну приближающихся немецких бомбардировщиков. Он надеялся, что они выберут более достойные цели, чем их старый эстонский пароход.
«Алев», следуя в 1-м конвое, имел на борту 1280 пассажиров, из которых 843 составляли раненые.
Но Заяицкий ошибся. Три «юнкерса» выбрали именно его пароход. К счастью, это были снова пилоты-практиканты, поскольку снизившись в пологом пике примерно до высоты двух километров, они сбросили веер бомб, разорвавшихся в воде по обоим бортам «Алева».
Капитан Покидов, перебегая с одного крыла мостика на другое и, прикрыв глаза от пронзительных лучей солнца, повисшего ещё достаточно высоко над линией западного горизонта, давал команды на руль.
Отчаянно гудя и оставляя за собой клочья дыма, «Алев» менял курсы, стараясь не выйти с полосы, которая считалась протраленной.
А над «Алевом» появилось новое звено бомбардировщиков. На этот раз это были машины типа «Хе-III». Они не пикировали, но несли гораздо больше бомб, чем пикировщики «Ю-87».
Лес водяных столбов поднялся вокруг старого парохода. Просто чудом он ещё избегал прямых попаданий.
Неожиданно яркая вспышка ослепила Сергея Заяицкого. Бомба взорвалась прямо над мостиком «Алева». Матрос успел заметить как упал, повиснув на ограждении, сраженный взрывом капитан Покидов, когда ударная волна сбросила его самого за борт.
Придя в себя от холодной воды, Сергей поплыл к пароходу. Он видел разгорающийся на надстройке пожар, но «Алев» продолжал движение. Видимо, попадание бомбы не нанесло слишком тяжёлых повреждений транспорту. Матрос закричал вслед уходящему судну, но никто его, разумеется, не услышал. Команда боролась с огнём, а толпы пассажиров в ужасе, громко крича, метались по палубе.
Заяицкий барахтался в море, плохо соображая от контузии, полученной в результате того взрыва, что сбросил его с надстройки в море. Он не мог даже определить, в какую сторону ему плыть и в каком направлении находится берег, не думая о том, что до берега ему так или иначе не доплыть.
Наткнувшись на какое-то бревно, моряк ухватился за него, перевёл дух и огляделся: нет ли кого ещё вокруг. Через некоторое время он услышал женский голос, зовущий на помощь.
Не раздумывая, Сергей отцепился от бревна и поплыл в ту сторону, откуда доносился призыв о помощи. Вскоре он увидел женщину, которая уже выбивалась из сил, судорожно шлепая по воде руками и захлёбываясь. Матрос обхватил женщину, приподнял её голову над водой и, подгребая одной рукой, поплыл к спасительному бревну.
5
Это снова было многострадальное звено катеров из состава главных сил в составе пяти единиц: ТКА-73, 74, 94, 103 и 113. Проводя разведку к северу от движения конвоев, катера пытались присоединиться к своим кораблям, но снова, как и несколько часов назад, были отогнаны артиллерийским огнём эсминцев, несмотря на то, что отчаянно подавали по радио и световыми сигналами свои позывные.
На этот раз огонь эсминцев был метче, чем накануне. Получил попадание снарядом и позднее затонул торпедный катер ТКА-103.
Воспользуемся случаем, чтобы повторить, что 28 августа ни немецкие, ни финские торпедные и прочие катера в море не выходили.