Естественно, тащиться с той же скоростью всем прочим кораблям не имело никакого смысла. Особенно дредноутам, экономичный ход которых вдвое превышал максимальные возможности вчерашних траулеров. Потому, помимо шести легких крейсеров и 11 эсминцев авангардного отряда разведки, на выход потянулась 4-я резервная линейная эскадра, в состав которой входили 8 эскадренных броненосцев. Ну и временный флагман Эрхарда Шмидта, большой крейсер — по современной классификации германского флота, «Фон-дер-Танн». С отставанием на 60 миль вслед за ними должны были выходить еще две резервных линейных эскадры, в которые входили все оставшиеся броненосцы. С прикрытием из пяти не просто старых, а практически древних бронепалубных крейсеров типа «Виктория Луиза» эта когорта инвалидов, поддерживая отрядную скорость хода в 12 узлов, должна была нагнать тральщики примерно за пару часов до наступления светлого времени суток. Все же прочие корабли представляли собой скоростную часть эскадры и должны были отправиться вслед за тихоходами с наступлением сумерек. Во-первых, так они не создавали толчею, которой и так хватало в избытке, учитывая свыше полутора сотен участвующих в операции судов. Во-вторых, таким образом, вице-адмирал фон Ланс, командующий 1-ой линейной эскадрой, обезопашивал свои дредноуты от атак русских субмарин, как при выходе из залива, так и в пути. Слишком уж много пароходов уже были торпедированы ими с начала войны, чтобы не учитывать факт их возможного присутствия. Хотя, справедливости ради, стоило принять во внимание, что ни одна атака на крейсер или эсминец у вражеских подводников не увенчалась успехом. А ведь таковых фактов уже насчитывалось с полдюжины. Не меньше! Видимо, отличная подготовка германских военных моряков, и маневренные характеристики кораблей позволяли противостоять подводному противнику в должной мере, чтобы не бояться высунуть свой нос из охраняемой гавани. Так он полагал. Ведь в Северном море, где и проходила его боевая служба, англичане, конечно, тоже предпринимали попытки нанести удар из-под воды. Но пока удача сопутствовала морякам Кайзерлихмарине, и те уходили ни с чем. Потому ему было на что опираться, делая свои выводы. К тому же, здесь условия плавания для подлодок становились уже совершенно невыносимыми, учитывая проблему обледенения корпусов, так что и риск быть ими атакованными с каждым новым днем все более стремился к нулю.
Ох, как же был прав вице-адмирал фон Ланс, все же опасаясь русских субмарин. И как же он был не прав, предполагая, что те уже расползлись по своим «норам» на зимовку. Вполне возможно, тем «малюткам», что привлекались к патрулированию близ минных полей, уже пришла пора становиться на прикол. Но вот «Акулы» далеко не все оставили свои охотничьи угодья, и головная лодка этой серии, то есть сама «Акула», как раз находилась на траверзе южной оконечности Готланда, когда в 18:06 с нее заметили крейсер «Аугсбург» шедший в сопровождении пары эсминцев.
К этому дню на счету экипажа уже числились три транспорта, один из которых был потоплен подводниками непосредственно у входа в Данцигский залив, куда ее командир, Николай Александрович Гудим, умудрился подкрасться в первый же месяц войны, оставшись никем не обнаруженным. Впоследствии еще дважды они атаковали немецкие эсминцы, выпуская по паре торпед. Но подобные попытки приводили лишь к ретираде противника, да пустой растрате ценного боекомплекта. Нынче же он был решительно настроен сделать четырехторпедный залп, как его когда-то обучал сам Георгий Федорович Керн, всегда советовавший своим слушателям не считать чужие деньги, а делать свою работу. Ведь не просто так многие командиры субмарин зачастую вели огонь одиночными торпедами — все упиралось в «рекомендации» командования по возможности беречь столь дорогие изделия. Однако половинчатые меры приводили к половинчатым же результатам. И для себя капитан 2-го ранга Гудим на сей раз решил использовать все боевые возможности своей субмарины.
В силу имевшегося на море волнения и наступления сумерек «Акула» смогла оставаться незамеченной противником на протяжении всего времени подкрадывания на дистанцию пуска. Дабы не разбрасываться действительно несколько дефицитными торпедами впустую, Николай Александрович, не жалеючи расходуя заряд батарей, приблизился полным подводным ходом к идущему со скоростью 14–15 узлов немцу на дистанцию в 6 кабельтовых, после чего только и скомандовал — «Пуск!». И даже после выхода четвертой по счету самоходной мины, на борту немецких кораблей их, судя по всему, не увидели. Что выбранный в качестве мишени крейсер, что сопровождавшие его эсминцы, продолжали идти тем же курсом и с той же скоростью, не предпринимая никаких попыток уклониться. А секундомеры, удерживаемые в руках штурмана и старшего офицера «Акулы» тем временем отсчитывали последние мгновения до потенциального удара.