Учитывая же факт заметного освещения хода недавних боевых действий, как в поддерживавшей Абиссинию России, так и в Европе через французские газеты, не упускавшие шанса потоптаться по гордости итальянцев, не стать объектом пересудов держащих руку на пульсе людей, основные участники тех событий никак не могли. Вот так Иениш и превратился в человека, непосредственно за спиной которого маячила размытая тень, напоминающая своими очертаниями громадную во всех смыслах фигуру Романова Александра Александровича.
Вот только даже столь значительное возвышение фигуры Иениша в глазах общества и последовавшие за этим фактом всевозможные негласные преференции не могли перекрыть огорчения Ивана от предстоящей встречи с императором, которой он столь рьяно избегал на протяжении двух с половиной лет своего проживания в этом времени. Любой иной человек на его месте, наоборот, прыгал бы от счастья, получи он приглашение от российского монарха "заскочить к нему на огонек", но пришедший из будущего гость ожидал от этой встречи куда больше проблем, нежели выгод. Нельзя было сказать, что он боялся ответственности или не желал помочь своей стране и народу обрести куда более спокойное будущее. Но давать советы, на что его, несомненно, начнут подбивать, считал для себя абсолютно невозможным. Это тогда, в своем времени, при редких чтениях фантастических книг он когда-то полагал, что смог бы научить все тех прошлых правителей, как следует избегать тех или иных ошибок. Но, к счастью, все эти мысли "восторженного вьюноши со взором горящим" выветрились из головы к тридцати годам. И попав таки в прошлое, Иван четко осознал, что на самом деле никак не смог бы стать непревзойденным советником, коему открыты едва ли не все тайны мироздания, по той простой причине, что он не имел никакого представления о реалиях прошлого, ставшего для него настоящим. Вспоминая, как нелегко ему поначалу давались даже простые походы в лавки или на рынок, он лишь горько усмехался своим мыслям гулявшим некогда в голове. Тем не менее, судьба таки решила подкинуть ему очередное испытание в виде беседы с императором, и теперь лишь оставалось принять его с высоко поднятой головой и постараться максимально скрыть охватившее тело и разум волнение.
Впрочем, как впоследствии выяснилось, мандражировал он зря. Их совместный с Иенишем визит в Гатчинский дворец, куда оба прибыли инкогнито, все же смог развеять часть страхов и сомнений Ивана по поводу своего будущего. Никто не стал хватать его и топить в ближайшем пруду. Никто даже не попытался заключить его в золотую клетку, не говоря уже о простой камере. Естественно, нельзя было сказать, что они посидели с императором за кружечкой чая, как старые знакомые. Нет. Прием хоть и происходил не в Зимнем дворце, носил более чем официальный характер. Будучи весьма неглупым человеком, Александр III смог подобрать очень верный стиль общения, чтобы не спугнуть и уж тем более не поставить против себя человека обладающего практически сакраментальными знаниями. Посол иностранного, но более чем дружественного государства — именно такую роль отвел гостю из будущего монарх, что, несомненно, способствовало более открытому общению.
— Ваше императорское величество. — синхронно вытянулись по струнке смирно, каждый в меру своих способностей, и склонили головы оба мужчины.
— Господа. — милостиво кивнул им в ответ император. — Рад, что столь долгожданные гости — выразительно посмотрел он на Ивана, — все же предстали пред моими очами, не смотря на все обстоятельства последних лет вашей непростой жизни. — Кинув мимолетный взгляд на закрывшиеся за спинами посетителей двери кабинета и удостоверившись, что никто не сможет их подслушать, монарх поднялся из-за рабочего стола и сам подошел вплотную к все еще мнущимся на входе в кабинет мужчинам.
— Ну, здравствуйте Иван Иванович, здравствуйте ГОСТЬ. - выделил интонацией последнее слово император, первым протягивая руку для пожатия. — Кто бы знал, как я желал и страшился встречи с вами. С тем, кому ведомо неведомое. С тем, кто предоставил стране ценнейшую информацию, чем уже помог избежать огромного количества ошибок и начать принимать более верные решения. С тем, кто не захотел взамен ничего, даже заслуженного за спасение моряков с "Русалки" вознаграждения. С тем, кто смог убедить вернейшего офицера солгать, глядя прямо в глаза своему императору. И вот после этого мне стало в разы интереснее узнать, какими же такими знаниями вы еще располагаете, что Виктор Христофорович посчитал за меньшее зло ввести в заблуждение НАС, нежели позволить НАМ узнать всю правду о том, что ждет МОЮ страну.
— Кхм…здравствуйте. — промямлил в ответ Иван, удерживая на весу так и не встретившуюся с рукой императора кисть, которая застыла на месте, стоило приветственной речи хозяина кабинета перетечь не сказать что в обвинительный, но в упрекающий тон точно. И то, что высказывали ему за дело, как набедокурившему школьнику, подтвердили предательски заалевшие уши. Однако, кинув короткий взгляд на Иениша, у которого вдобавок принялись пылать красной краской и лицо с шеей, он даже несколько успокоился. Все же не ему одному предназначалась эта фраза, и высказанное недовольство можно было поделить надвое. А вдвоем справляться с неприятностями было куда как веселее. "Давай бояться вместе!" — внезапно всплыла у него в голове фраза из какого-то мультика, виденного в далеком детстве. — Ваше императорское величество. — все же добавил он спустя короткий промежуток времени и пожал таки огромную ладонь монарха.
— Мне нет прощения, ваше императорское величество. — понуро склонил голову Иениш, не дожидаясь, когда взгляд Александра III перейдет с его товарища на него самого. Пусть отставной капитан 1-го ранга и знал заранее, что прежняя ложь будет поставлена ему на вид, но все равно оказался не готов. Во всяком случае, смотреть не то что в глаза, а даже в лицо монарха в данный момент было бы для него куда труднее, нежели совершить дневную атаку вражеского броненосца на минном катере случись таковая в реальности.
— Это так, господин капитан 1-го ранга. — перешел от пришельца из будущего ко второму своему посетителю император. — Но, тем не менее, я вас прощаю. — протянув для пожатия руку и получив в ответ крепкое рукопожатие, слегка кивнул отставному офицеру монарх. — Делами своими вы низвели в ничто тот негатив, что возник в душе моей, когда стала известна правда о мнимом исчезновении нашего воистину дорогого гостя. Очень многие были вынуждены весьма сильно задуматься о возможностях российского флота по факту ваших успехов достигнутых с применением весьма скромных сил. И пусть в будущем это может выйти нам всем боком в виду чрезмерно возросшей самоуверенности офицеров нашего флота явно не соответствующей их знаниям и навыкам, если судить по тому, что стало известно нам всем, но дополнительный политический вес в эти непростые времена оказался более чем полезен во многих делах. Но, да не о том я желал поговорить с вами, господа. Пока вы героически отстаивали интересы России и отныне союзной нам Абиссинии в водах Красного моря, я заранее обдумывал, чем возможно было бы занять вас по окончании боевых действий с Италией и до начала войны с Японией, которой, несомненно, предстоит быть, что бы мы ни предприняли. Расширяться за счет внешней экспансии — это единственный путь выживания любой империи. А японцы, не смотря на крохотные размеры своих земель, считают себя империей. И считают вполне справедливо, раз уж однажды им уже удалось то, что до сих пор кажется мне немыслимым. Вновь соваться в Китай им будет не с руки, Америка слишком далеко, Корея и так теперь полностью находится в их руках. Впрочем, организовав убийство императрицы Мёнсон, японцы сами развязали руки многим заинтересованным сторонам, и теперь их позиции в Корее куда как более шатки, нежели сразу по окончании войны с империей Цин. Вот и выходит, что кроме как зариться на наши дальневосточные земли им ничего иного и не остается. Не Порт-Артур, так Владивосток станет центром неминуемого противостояния. Да и отдавать первый на откуп какой-либо из европейских держав никак невместно. Мы все еще слишком слабы на Дальнем Востоке и английская, французская либо немецкая военно-морская база, с которой весьма быстро окажется возможным дойти до наших практически не прикрытых и при этом весьма протяженных сухопутных границ, станет ключом к потере нами этих столь далеких, но столь богатых всевозможными ресурсами земель. Как вы понимаете, допустить подобное я не имею никакого права. Или, может быть, вы полагаете, что я в корне не прав? Прошу вас, Иван Иванович, Виктор Христофорович, выскажите свое мнение. Все же это вопрос, который я пока не вправе обсуждать ни с кем. Только с вами.