Тесс свернула с Чарльз-стрит на Кросс-плейс. «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ», напомнила ей вывеска. «ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН». К счастью, на ее антенне развевался сине-белый флажок, оставшийся с прошлого визита. Тесс и Тинер были здесь несколько недель назад, и с тех пор осень успела установить свои порядки. Деревья в повороте сверкали алым и золотым. «Кровь и деньги», — подумала Тесс.
Никто не встречал ее у въезда на этот раз. Но, когда Тесс постучала в дверь, миссис О’Нил сама открыла ей и провела на веранду.
— Чай? — начала было она, но Тесс протестующе подняла руку.
— Я пришла сюда не за напитками, — сказала она. — Это не визит вежливости.
В отсутствие мужа миссис О’Нил не казалась столь хрупкой и бесцветной. Ее лицо оставалось неестественно бледным. Тесс подумала, что миссис О’Нил играет в теннис в кепке, но из-под белоснежного теннисного платьица и накинутого на плечи кардигана виднелись загорелые руки и ноги. Кости голени были длинными и хорошо очерченными, запястья — узловатыми. Раньше Тесс не замечала, что миссис О’Нил была высокой — не ниже шести футов — и мускулистой.
— Да, я понимаю. Мисс Монаган, меня удивляет, что вы не захотели увидеть моего мужа. У нас нет секретов друг от друга. Мы партнеры во всем. Я не хочу играть на два поля. Не готова к двойной игре.
— У всех бывают секреты, миссис О’Нил. Если я не ошибаюсь, до нашей последней встречи вы не знали, что ваш муж интересуется Авой Хилл.
— Должна отметить, что у нас нет друг от друга секретов в действительно важных вопросах.
Она подошла к окну и, сжимая руки, со вздохом выглянула на улицу. С деревьев за домом уже начали опадать листья. Жестокая, быстротечная балтиморская осень. Хотя пейзаж становился все более привлекательным. Теперь из окна видны были бухта и луг за ней. Можно было даже разглядеть дома на дальнем холме, тогда как раньше только их окошки светились в листве.
— У вас такой прелестный вид из окна, — сказала Тесс.
— Знаете, когда-то все это принадлежало нам. Еще лет десять назад мы владели домами на той стороне и всей землей в бухте.
— И что же случилось десять лет назад? — Как Тесс ни старалась, на этих словах ее голос дрогнул.
— Я думала, вы мне расскажете, мисс Монаган.
Миссис О’Нил вернулась к креслу-качалке, скрестила лодыжки и сложила руки. Тесс, чувствуя себя как Шахерезада, сделала глубокий вдох. После нескольких недель блефа, лжи и неясных результатов говорить правду, только то, что ей известно, было как-то неудобно. А еще опасно. Если она не ошибалась насчет миссис О’Нил, эта женщина пойдет на все, чтобы защитить свою семью.
— Десять лет назад завершилась смертельная гастроль Такера Фокера. Он насиловал и убивал маленьких мальчиков с конца семидесятых годов, с восемнадцати лет. Но, когда его арестовали, ему смогли предъявить обвинение лишь в одном убийстве, потому что только у него был свидетель. Это преступление каралось смертной казнью, и его приговорили к смерти. Но Фокер хоронил своих жертв в потаенных местах, а потому найти других жертв могло помочь только его признание. Подстрекаемый своим адвокатом и уже приговоренный к смерти, он с готовностью сообщил полиции все подробности. Тела находили по всему штату. Всего их было двенадцать. Одно из тел было закопано на границе вашего участка около реки «Водопады Уаймена». Двенадцатилетний мальчик по имени Дэймон Джексон. Он жил рядом со старым стадионом, около Гринмаунт-авеню, и исчез в самом начале карьеры Фокера, как он ее называет.
— Да, все это мне известно. Я была дома, когда приехали полицейские. Отсюда я смотрела, как они откапывали тело. Мы не хотели продавать землю, пока все это не закончится, так что я могу предположить, что это случилось менее десяти лет назад.
— То есть вам пришлось повременить с продажей земли до обнаружения тела?
Миссис О’Нил оценивающе посмотрела на Тесс. Тесс взглянула на длинный коридор, ведущий к входной двери, готовая броситься бежать.
— Что вам известно, мисс Монаган? Почему бы вам не рассказать мне все это без обиняков?
— Вы и ваш муж заплатили Такеру Фокеру крупную сумму денег. Это была не слишком крупная сумма для вас, чтобы он признался в этом убийстве. Подробности он узнал через Абрамовича. Как выглядел мальчик, где он был похоронен. Фокер так и не смог точно сказать, где он нашел этого мальчика, но все произошло довольно давно, и Фокер не слишком хорошо ориентировался в Балтиморе. Но он помнил, что закопал тело около «Кросс Три Крик». Именно это место прозвучало в его признании. Но ваш муж однажды сказал, так его называют только члены вашей семьи.
Тесс нервно подняла глаза на миссис О’Нил, словно та была строгим профессором, принимающим у нее устный экзамен. Но та только кивнула, чтобы Тесс продолжала.
— Но, если вы заплатили Фокеру, куда делись деньги? — Тесс вдруг забыла о миссис О’Нил. Она додумывала аргументы по ходу разговора. — Он утверждает, что Абрамович украл их у него, а Абрамович оставил довольно крупное состояние. Абрамович был хорошим адвокатом; большую часть этих денег он, скорее всего, заработал, когда занимался частной практикой. Или ему тоже платили. Он нарушал закон, подстрекал к лжесвидетельству, и если бы его поймали на этом, то лишили бы права заниматься адвокатской практикой. Разумеется, он был слишком умен, а вы — слишком осторожны, чтобы выписывать чеки от своего имени. Вам нужно было проводить эти суммы через какие-то безобидные предприятия. К счастью, Фонд Уильяма Три, который контролирует ваша семья, отдает на благотворительность более пяти миллионов долларов в год. Куда шли остальные пятьдесят тысяч?
Тесс достала факсы, которые получила утром, сжимая листки так, что не будь ее руки влажными от пота, она бы порвала их.
— Сегодня я попросила подругу, которая работает в Министерстве юстиции, прислать мне список ассигнований Фонда Уильяма Три за последние три года. Из года в год повторяются всего два гранта, которые в сумме составляют пятьдесят тысяч долларов. Они предоставлялись на неограниченный срок двум организациям — ОЖНА и Мэрилендской коалиции выживших. Обе они были зарегистрированы Майклом Абрамовичем. Это единственные организации для жертв преступлений в вашем списке. Остальное идет на искусство, бедным, психически больным и религиозным благотворительным организациям.
— Католическим, протестантским и иудейским, — уточнила миссис О’Нил. — Так постановил мой отец.
Тесс ее даже не услышала.
— Я строю догадки. Я уже говорила. Фонд выделяет ассигнования двум группам, которые были зарегистрированы Абрамовичем. Но он вместо того, чтобы отдать деньги Фокеру, оставлял их благотворительным организациям. В случае с ОЖНА, которое получает тридцать тысяч долларов в год, его грабила жадная бухгалтерша, но это к делу не относится. Он думал, что делает благое дело. Мэрилендская коалиция выживших получает всего двадцать тысяч долларов, поэтому им даже не приходится представлять налоговую декларацию. Тем не менее у этой организации есть почтовый адрес в городе Френдсвиль, Мэриленд: для Долорес Ф. Компсон. Это мама Такера. Она вышла замуж во второй раз.
Миссис О’Нил натянула на плечи белый кардиган, словно ей вдруг стало холодно. Когда она заговорила, ее голос звучал холодно:
— В вашей версии мистер Абрамович предстает почти героической фигурой. Спонсирует группу поддержки жертв изнасилования и несчастную мать своего печально знаменитого клиента. Разумеется, он нарушает ряд законов и не упускает возможности обогатиться самому. А во всем остальном он выдающийся человек.
— Я думаю, что он своими странными методами пытался делать добро. Некоторых людей нельзя назвать однозначно хорошими или однозначно плохими.