Галич оказался прекрасным кулинаром и гостеприимным хозяином. Поначалу Казбек чувствовал себя скованно, не допив рюмку, отставил ее.
— У тебя больной желудок? — спросил Галич.
— Да нет, здоровый, — смутился Казбек.
— Тогда давай без этих китайских церемоний, — сказал Галич. — Пей вино, как сказал Омар Хайям, оно уносит думы о несчастьях и нужде. Давай выпьем, мы же не на работе, и сегодня — всенародный праздник. — Галич сказал это все так мягко и с такой искренней интонацией, что Казбек устыдился своей чопорности. Он широко улыбнулся, хлопнув Володю по плечу:
— Ты прав, конечно, давай выпьем!
Щедрые порции жаркого и выпитое сделали свое дело. Уже через полчаса Казбек и Володя говорили между собой так, словно знали друг друга всю жизнь. Оба они были молоды, здоровы, любимы своими женами и больше всего их обоих сейчас занимала работа.
— Слушай, — говорил Казбек, — когда я думаю о нашей газете, а сейчас я только о ней и думаю, мне вспоминается случай из моего детства. Помню, я в первый раз в жизни поехал продавать в Балъюрт на базар вишню, мне шел пятнадцатый год и это была моя первая самостоятельная «операция». Вишни у нас в саду — завались, домашние ее совсем не ценили. А на базаре в Балъюрте я выручил за два ведра вишни довольно хорошие деньги. И тут же купил с рук у какой-то тетки брюки — с широкими штанинами, какие были тогда в моде, гладкие, синие. Я был так рад своей покупке! А дома мать внимательно осмотрела брюки, и лицо ее нахмурилось. Она взяла их обеими руками, сказала: «А ну, посмотри, сынок!» И я увидел сквозь мои новые брюки и солнце, и вишни, и весь наш двор. Брюки, как ты понял, оказались изрядно поношенными, только выкрасили их заново и всучили мне, дурачку. Вот так и наша газета, как эти брюки, — вроде бы все в ней на месте, все идет гладко, а если посмотреть на солнце — одни дыры.
— Похоже, — усмехнулся Володя. — А ты по-писательски мыслишь.
— Да ну, — смущенно отмахнулся Казбек, — до писателя мне далеко… Слушай, ты мне все-таки скажи, что считал в работе самым главным Чабувалов?
— Скажу. Главным он считал умение подавать. Он всегда говорил: «Для нашей газеты достаточно двух сотрудников и ответсекретаря. Главное — уметь броско и эффектно подать материал».
— Это не так уж глупо, — Казбек выжидающе глянул на Галича.
— А кто говорит, что глупо? Он вообще был не дурак, Очень изобретательный был человек. Я помню, пришел к нам, когда в моде была кукуруза. Мы, конечно, и до него писали о ней, но пришел Чабувалов, и знаешь, что он сразу сделал? Привез из республиканской газеты огромное, на всю страницу клише стебля кукурузы с початком. Под сенью этого початка давались все те же портреты маяков, сводки о ходе полевых работ и т. д., а смотрелось все теперь иначе, гораздо значительнее. Он бесконечно выдумывал новые рубрики, тематические страницы. Или возьмем, к примеру, письма читателей. С приходом Чабувалова поток писем в редакции не увеличился, а он так повернул дело, будто газета составлялась только из одних писем. Первая целевая полоса, которую он сделал, так и называлась «Письма трудящихся идут в газету», и внизу, довольно крупным шрифтом: «Этот номер газеты составлен из писем наших читателей, рабочих и сельских корреспондентов». Организовывал подборки «Читатель недоволен» или «Корреспондент помог». Ввел рубрику «Отвечаем на ваши вопросы». Никто, конечно, вопросов нам не задавал, тем не менее Чабувалов помещал под этой рубрикой статьи типа: «Отчего происходят землетрясения?», «Грозит ли диким зверям истребление?» и т. д. Другой его конек — оперативность. Он вбил в наше сознание понятие — «в номер». Бывало, возьмет газету соседнего района и говорит нам на летучке: «Во-о, видите, когда мы дали эту информацию и когда они проснулись?» Порою соперничал и с республиканской газетой, и когда удавалось опередить, буквально не находил себе места от радости. Он втянул нас в эту увлекательную игру. За интересную информацию на важную тему учредил аккордную оплату, всегда говорил: «Настоящий газетчик должен знать о событии еще до того, как оно случилось». И сам улавливал все интересное, как настоящий локатор. Он был осведомлен буквально во всех областях. Постоянно звонил в республиканскую газету, на радио, в обком Сергачеву, добывал разную информацию и сообщал ее нам с таким видом, как будто для него нет тайн на этом свете. Ходил в райком и вроде бы нечаянно проговаривался там о тех или иных готовящихся мероприятиях республиканского масштаба, о том, кто из начальства собирается в наш город, какой важный документ готовится и т. д. Ну, в общем, ты понимаешь, в чем состоял его стиль. Конечно, любил он показуху, даже на ветровом стекле нашего дряхлого «Москвича», который, кстати, вот уже три месяца на капитальном ремонте, даже на ветровом стекле написано — «Пресса» — как будто мы по меньшей мере Телеграфное агентство Советского Союза. Даже провинившихся он отчитывал при открытых дверях, чтобы все слышали, какой он строгий и взыскательный…