Судя по стилю: „девушка-горянка стремится к новому высокому полету, а этот Ромео наших дней связывает своей возлюбленной руки, уводит от общественных дел. Хочет превратить ее в послушную рабыню, заперев нашу активистку в тесном домашнем мирке“, судя по стилю — статья принадлежит Варисову. А может быть… может быть, написал ее Микаилов, а Варисов прошелся по ней как следует, скорее всего, именно так и было дело, Варисов слишком хитер, чтобы самому ввязываться в такое. Если есть возможность кого-то подставить, он всегда подставит… Ну, что ж, молодцы, угодили Салавдину Алхановичу!
Перед вечером к Алимову пришел Галич.
— Как это могло случиться? — набросился на него Алимов.
— Да подожди ты, — оборвал Галич, — не кипятись из-за этой статьи, есть вещи похуже.
Казбек присел на кровати.
— Что? Говори…
— На тебя поступила анонимка. Вернее, на всех нас. Пишут, что ты организовал коллективную пьянку, что мы распевали похабные песни, что были допущены…
— Что?
— Ну, в общем, всё! Мужчины и женщины….
— Какая чушь! Какая чудовищная чушь! — оторопел Алимов.
— Чушь не чушь, а Салавдин Алханович вызывает к себе всех нас по очереди, расспрашивает…
— Допрашивает, — угрюмо буркнул Казбек.
— Это не меняет дело, — сказал Галич, — расспрашивает. Вызывал меня, я сказал, что все — чушь. Вызывал Варисова, он сказал, что ты напился и „читал дамам щекотливые стихи“, а что было дальше, он не знает, потому что „покинул помещение до того, как все это случилось“. Вызывали Игитова, он сказал, что заснул на диване в корректорской, потом проснулся, выпил с Хункерханом пол-литра и снова заснул, а больше ничего не помнит. Вызывали Заиру, она сказала, что ты „сидел, как все, ушел со всеми вместе…“
— Да, это действительно похуже статьи. — Казбек потер лоб рукою. — Что же делать?!
— Да пока все в порядке. Федя Ермилов, как секретарь нашей первичной парторганизации, все взял на себя, сказал, что ничего предосудительного не было, что он был на банкете от первой до последней минуты и всю ответственность берет на себя. Он и к Первому ходил и ему все высказал, так что Салавдину пришлось отступить.
— Молодец! — воскликнул Казбек. — Настоящий мужчина! А он ведь и до половины вечера с нами не просидел, ушел домой…
— Но он-то, слава богу, знает своих, знает, кто на что способен, — резонно заметил Галич.
— Так чья же это работа? — спросил Алимов.
— Саидханова, разумеется, — спокойно сказал Галич.
На другой день, выписавшись из больницы, Алимов заглянул на несколько минут домой, в свою маленькую каморку, переоделся и сразу нее поспешил в редакцию. Всего шесть дней провел он в больнице, а казалось, прошла вечность. На деревьях уже распустились почки, в воздухе терпко пахло молодой листвой.
В редакции было безлюдно, но вдруг из кабинета Варисова раздался взрыв хохота, оказывается, все были там: слушали анекдоты, которые рассказывал сам заместитель редактора.
В комнате было так накурено, что солнечные лучи с трудом пробивались сквозь облака дыма. Увидев Алимова, все встали, а Варисов, сидя, лениво протянул ему руку, развязно сказал:
— С выходом, шеф!
— Я буду у себя, зайдите, пожалуйста, — сдержанно сказал Алимов и вышел.
В кабинете Алимова все было по-прежнему: словарь лежал открытым на той самой странице, как Алимов оставил его, лист календаря показывал то же число, что и несколько дней назад, до его болезни, на недоправленной статье лежала его белая шариковая ручка. Это растрогало Казбека, показалось, что после долгого отсутствия он вернулся к себе домой.
Вошел Варисов.
— Почему вы поторопились напечатать статью о женихе Бекишевой?
Варисов смотрел на Алимова с вызовом.
— А я люблю темп, — сказал он, — чем быстрее, тем красивее танец.
— Да, но вы не на свадьбе.
— Почему же, можно сказать, на свадьбе: как только вышла наша статья, и Бекишева, и ее жених в тот же день куда-то сбежали, говорят, в Махачкалу. Скатертью дорожка! А вы их защищали.
— И правильно сделали, что уехали, — сказал Алимов, вдруг повеселев. — Правильно сделали! Они уехали, а вы остались с носом!
— Ну, это мы еще посмотрим, я их и там достану, — свистящим шепотом проговорил Варисов и вышел из кабинета, хлопнув дверью.
В райком Алимов пошел без боязни. После стычки с Варисовым настроение у него было удивительно хорошее, он почувствовал в себе новые силы, и даже походка от этого изменилась — стала легкой.