— Нет еще.
— Слышь. — Матвей Иванович на четвереньках подполз ближе и зашептал почти в самое ухо Кутергана: — Вернуться нам никак нельзя?
— Вернуться? — Удивленный капитан приподнялся на локте. — Что стряслось?
— Пока ничего. — Хорунжий отвел глаза. — Так как?
— Вернуться без карт я не могу, Матвей Иванович. А ты не крути, давай начистоту.
Денисов вздохнул и сел, поджав под себя ноги. Почесал бороду и скучно сказал:
— Людишки Масымхана следы чужие видели, в неделе пути отсюда. Как раз там, куда нам идти. Надо бы поберечься: за речкой места дикие.
— Следы? Конные прошли? Сколько?
— Не знаю. — еще больше поскучнел хорунжий. — Масымхан говорил: след свежий, но плохой. Может, и врет, черт нерусский… М-да. а дочка у него огонь! Жена такая и должна быть, чтобы крылья у тебя за спиной росли, как у орла. Решайся, капитан, Масымхан за ней большое приданое даст. Разве в Москве такую невесту найдешь?
— А ты бывал в Москве? — улыбнулся Федор Андреевич.
— Нет, не доводилось. Вот в Оренбурге бывал. Но ежели в Москву или Петербург соберусь, на постой примешь?
— Непременно, — заверил Кутергин. — Однако сдается, ты не все сказал?
— Ладно, — примирительно похлопал его по руке Матвей Иванович. — Вот в гости зовешь, молодец… Думаю, ночами дойдем до нужных мест. Здешние лихие людишки хорошо стреляют по неподвижной цели, а в темноте по всаднику ни в жисть не попадут. Да и побоятся моих казаков. По крайней мере, на то надеюсь.
Денисов подтянул к себе сумку, порылся в ней и вытащил маленький узелок, развязал засаленную тряпку и отдал Кутергину винтовочный патрон. Скорее всего английского производства: свеженький, желтенький, без единого пятнышка грязи или ржавчины.
— Ну и что? — Федор Андреевич повертел патрон и пальцах.
— Людишки Масымхана нашли там, где начинаются пески. Ни у киргизцев, ни у хивинцев, ни у текинцев винтовок нет, капитан!..
Масымхан за долгий, полный событий и серьезных разговоров день устал, а завтра праздник будет продолжаться: состоится кутерма-байга, скачки в поводу. Это очень важное дело — его часто приравнивали к поединку, а старики считали победу в скачках выражением воли Аллаха. Многие джигиты сядут на горячих коней, и каждый постарается показать себя, надеясь привлечь внимание самого Масымхана и его красавиц дочерей Зейнаб и Алии. Пусть тешатся несбыточными надеждами: Масымхан знает, чего хочет, и давно твердо решил породниться с урусами. Красота дочерей и его богатства позволяли рассчитывать на успех. Сегодня он видел, как разгорелись глаза урус-тюры при виде Зейнаб.
Нет, Масымхан не слепой, он многое видит и понимает. Пройдет время, и все в степи переменится. Белый царь урусов станет главным хозяином этих мест, а не китайцы, хивинцы или инглизы, как думают некоторые пустоголовые. Китай и инглизы далеко, а урусы — вот они, рядом! Их большой начальник сидел сегодня в его юрте и подарил прекрасный дорогой клинок в украшенных черненым серебром ножнах. Все видели это, все поняли, какой почет оказан хозяину! Что такое Хива рядом с урусами? Пыль под копытами!
Масымхан распустил пояс и скинул парчовый халат, оставшись в шелковой рубахе с закругленным воротом. Не утерпев, он подошел к стене и снял с колышка подаренную урус-тюрой шашку, чтобы еше раз полюбоваться ею. А услышав за спиной шорох, резко обернулся и наполовину вытянул клинок из ножен.
У дверей юрты стоял человек. Блики масляных светильников бегали по переливающемуся желтому шелку его халата, пятна света и тени дрожали на белом войлоке юрты и на фигуре вошедшего. От этого выражение лица незваного гостя постоянно менялось, а его глаза прятались в темных глазницах.
— Не бойся, я не причиню тебе зла, — усмехнулся он.
— Мне нечего бояться. — Масымхан со стуком вдвинул шашку в ножны и повесил ее на место. — Зачем пожаловал, Нафтулла?
— Разве так принимают путника в день праздника? — Не дожидаясь приглашения, гость опустился на подушки. — Я пришел поздравить тебя с первым внуком.
Хозяин в ответ лишь кивнул и хлопнул в ладоши. Появился нукер и поставил перед Нафтуллой блюдо с мясом и пиалу с кумысом. Масымхан устроился напротив и, глядя на двигавшийся кадык гостя, подумал: хорошо бы сейчас приказать нукерам удавить эту лису, чтобы она больше не шастала по степи и пескам, сея раздоры. Удавить, конечно, не долго, но потом, когда понадобятся услуги этого пройдохи, где найти нового Нафтуллу, готового на все ради золота?
Гость сделал несколько глотков из пиалы, потом взял с блюда кусок мяса и разломил лепешку:
— Пусть Аллах ниспошлет удачу твоему роду и долгие счастливые годы жизни младенцу!
— Жри и проваливай, — зло ощерился Масымхан. — Не утомляй меня своим видом, не то…
— Тихо, тихо! — Нафтулла округлил глаза и с притворным сочувствием заметил: — Ты устал сегодня, я понимаю. Но если из твоей юрты выволокут мой труп, кое-кто может решить, что ты устал от жизни!
Хозяин задохнулся от ярости. Не глядя, он протянул руку назад и схватил тяжелую камчу — сплетенную из жил плеть с зашитой в кожу свинчаткой на конце. С ней он охотился в степи на волков и одним ударом пробивал череп хищника, догнав его на легконогом скакуне. Сейчас он проверит, насколько крепок череп степной лисы!
— Остынь! — прошипел Нафтулла. — Имам не простит тебе этого!
Масымхан грязно выругался и отбросил плеть. Так вот кто прислал к нему этого бекор-адема, никчемного человечишку, — глава секты убийц и торговцев опиумом, не гнушавшихся никакими темными делами, — Имам исмаилитов! Проклятье! Теперь придется дать этой лисе уйти целой. Хотя какая лиса — змея!.. И надо быть очень осторожным, чтобы тебя не ужалили в сердце. Исмаилиты коварны и злопамятны и способны на все: отравить дочь или выкрасть ее, убить внука. И никогда не узнаешь, кто это сделал.
— Чего тебе надо? — глухо спросил Масымхан.
— Совсем мало. — Нафтулла растянул широкий рот в ухмылке. — Узнать, куда направится отсюда урус-тюра?
— И все? А если я не знаю?
— Знаешь. — Гость бросил в рот крошку хлеба и покатал ее на языке. — От тебя недавно вышел Денис-бала.
— Зачем тебе?
— Моими устами спрашивает сам Имам. Он найдет способ проверить, насколько правдив твой ответ.