— Важно не перепутать последовательность. — Хозяин поднес бумаги к пламени свечи, дождался, пока они разгорелись, и швырнул пылающий ком в камин. — Время движения по маршруту рассчитано точно, поэтому вам следует появляться в назначенных пунктах именно в те дни, когда вас будут там ждать. Наши друзья в Лондоне открыли на ваше имя счет в банке. Отдохните недельку в столице, а заодно посмотрите: не потащился ли кто следом за вами?
— Хорошо, — сказал Мирадор. — И еще раз проверюсь на том берегу Канала.
— Логично, — согласился Томас. Несколько минут он молчал, целиком погрузившись в свои мысли, потом поднял глаза на гостя. — Я не могу сам отправиться в это путешествие. Поэтому вам придется стать моими глазами, ушами и руками. Понимаете?
— Да, — кивнул Мирадор.
— Спрос с вас будет особый, — усмехнулся Роу. — Зато и награда ждет поистине королевская. Отправляйтесь, сударь, желаю себе и вам удачи!
Мирадор сдержанно поклонился и вышел. Старик поглядел на календарь: сегодня первое марта 1863 года. Хотя нет, уже второе — часы на каминной полке только что пробили двенадцать и хочешь не хочешь, а придется лечь в постель… Еще одна кошмарная ночь, когда ворочаешься с боку на бок и нет сил заснуть, когда тревожные мысли беспокоят душу и боли не прекращаются даже под утро. Больше всего хотелось покоя. Вечного и незыблемого, как смерть. Но смерти Томас Роу страшился сильнее всего…
К Зимнему дворцу Александр Михайлович подъехал в сумерках. Из низко повисших над городом лохматых туч густо валил мокрый снег. Налетавший с Невы пронизывающий ветер собирал этот снег в охапки, закручивал невообразимыми спиралями и бросал дальше, во тьму, разорванную редкими фонарями. От подъезда не видно даже Александрийской колонны посредине площади, и министр поспешил войти в предупредительно распахнутые лакеями двери. Дворцовые слуги помогли ему снять теплый плащ, приняли шапку и трость. Придирчиво оглядев себя в высоком зеркале, князь прижал локтем к боку сафьяновую папку с бумагами и поднялся по лестнице.
Наверху его ждал дежурный генерал. Следом за царским адъютантом князь прошел несколько залов, привычно не обращая внимания на роскошное убранство парадных покоев. Сейчас, перед встречей с императором, необходимо сосредоточиться: зачем он понадобился самодержцу в неурочное время? Тем более что разговаривать с царем всегда непросто: прекрасно образованный, умный, любивший щегольнуть метким словом, Александр Второй часто поражал весьма искушенного в политических играх князя неожиданными решениями и дальновидными прогнозами. Однако царь обычно прислушивался к мнению министра иностранных дел и с благодарностью принимал его советы. Они быстро научились понимать друг друга, и Александру Михайловичу в чем-то даже льстило уважительное отношение самодержца, столь не похожего на своего покойного отца.
Не похожего не внешне: рослый, с густыми усами и пышными рыжеватыми бакенбардами, хорошо сложенный, но в свои сорок пять немного отяжелевший, старший сын Николая Первого внешне как раз очень напоминал родителя. Отличались они другим…
Генерал открыл перед князем двери царского кабинета, и министр невольно улыбнулся, переступив порог: вот и первое отличие. В кабинет Николая все входили на цыпочках. Смело шагать по коврам и паркету дозволялось лишь всесильным Бенкендорфу и Аракчееву. Александр это правило немедленно упразднил.
Император курил, стоя у письменного стола. Увидев князя, он пошел ему навстречу, взял под руку и усадил в кресло.
— Рад нам, Александр Михайлович. — Царь выпустил густой клуб табачного дыма и помахал ладонью перед лицом, разгоняя синеватое облако. — Простите, что побеспокоил, но есть нужда.
— Всегда готов служить Вашему Величеству, — немедленно откликнулся министр.
— Весна слякотная. — Александр неожиданно переменил тему. — Но, я вижу, погода не испортила вам настроения: вы улыбались, входя в мой кабинет?
— Да, государь. — Князь решил немного слукавить. — Увидев вас курящим, я тут же вспомнил, как по восшествии на престол Ваше Величество милостиво разрешили курить в общественных местах. И все тут же поняли: Россия стоит на пороге великих перемен.
— Ну-ну, князь. — Император весело рассмеялся и шутливо погрозил пальцем. — Так я вам и поверил! Впрочем, лучше сразу к делу.
Широкими шагами он подошел к висевшей на стене огромной карте и крепкой ладонью накрыл все пространство правее Каспия:
— Нам нужен Туркестан. [3]
Александр Михайлович почувствовал, как у него пересохло во рту от волнения. Бог мой! Еще продолжалась страшно затянувшаяся Кавказская война: почти четыре года назад, 26 августа 1859 года, в ауле Гуниб русские солдаты взяли в плен последнего имама Чечни и Дагестана знаменитого Шамиля, но и это не остановило военные действия. В Польше опять все набухло кровавым нарывом и даже слепому видно: началось новое восстание. А приведение поляков в чувство неизбежно потребует войск и, следовательно, новых расходов: война — это в первую очередь деньги!
И как забыть, что Россия ослабила свои позиции на юге, после поражения в Крымской войне? И что до сего времени не разрешены проблемы освобождения славян, стонущих под османским игом, — там все сплелось в тугой узел!
Конечно, русская армия не топчется на месте: поражение в Крымской войне не прошло даром, и уроки обороны Севастополя усвоены крепко: в 1861 году освободили от крепостной зависимости крестьян, срок службы в армии теперь сокращен до пятнадцати лет — десять в строю и пять в запасе. Но не хочет ли царь, замыслив очередную войну на Востоке, испытать армию перед другими серьезными сражениями? Вдруг он решил проверить ее в боях, а потом перебросить обстрелянные батальоны на Запад? Князь знал: Александр болезненно переживал подписание многих статей Парижского мира 1856 года, когда Англия, Франция и Турция навязали России ряд позорных кабальных условий.
— Вы хотите?.. — начал министр, но император тут же перебил его:
— Нужно больше простора, больше земли! Что бы ни было потом, но нам это нужно!
— Конкиста. — Александр Михайлович осуждающе покачал головой. — Колониальная война, Государь!
3
В тот период Туркестаном называли территорию сонременных Туркмении, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и части Казахстана