— Итак, мы будем называться СОЛ — Союз по очищению литературы! Нужно истребить всех этих крыс — символически, разумеется! Для начала нужно установить квоты на публикации. Нужно уведомить их, что они имеют право публиковать лишь ограниченное количество своей хренотени! И затем понемногу выморить их. Не больше одной книги в пять лет. Потом — в десять.
— Слишком много писателей развелось! — пренебрежительно заявила женщина с итальянским акцентом. — Нужно задавить в людях подобные стремления, иссушить их источник.
— Книги — это дети, которых у них не должно быть: прервем их беременность! — заявил еще один молодой человек с южным акцентом.
— Да, но как? — спросила итальянка.
— Сожжем магазины канцтоваров! Запустим вирусы в их компьютеры!
Я сидел и хихикал про себя. Тут кто-то, проходя мимо, толкнул мой стол, вернув меня к действительности. Я посмотрел на часы: прошло уже больше получаса после назначенного времени! Я не собирался становиться марионеткой в руках кукловода, поэтому окликнул хмурого официанта, расплатился и вышел.
Однако эти юные писателеборцы подкинули мне новую идею насчет «первого раза»: когда писатель впервые снялся в кинохронике? (Я уже почти наверняка знал ответ: если не ошибаюсь, это был Раймон Радиге,[23] заснятый в тот момент, когда по приглашению Бернара Грассе[24] готовился подписать контракт на экранизацию «Дьявола во плоти», облаченный в пальто и кашне. «В одной руке держит перо, другой — пересчитывает деньги!»)
Если не ошибаюсь. Потому что среди многочисленных прохожих, снующих туда-сюда вдоль парижских бульваров и заснятых братьями Люмьер, вполне мог затесаться какой-нибудь писатель, возвращавшийся домой из церкви или борделя; среди пухленьких красоток из феерий Мелье вполне могли промелькнуть Колетт или Кариати, будущая мадам Жуандо.[25]
Или они тогда были слишком молоды? Придется завтра уточнить в муниципальной библиотеке. Нужно будет разыскать старшего библиотекаря и предъявить список вопросов, в решении которых мне может понадобиться его помощь. Жан Моравски хотя и странный тип со склонностью к самому черному пессимизму, но зато потрясающий эрудит.
В этот раз у меня ушло гораздо больше времени на сочинение вопросов, чем в прошлый, но в конце концов список был готов:
«Когда человек впервые преодолел 100 километров в течение часа, не пользуясь ни одним из традиционных транспортных средств?»
«Когда впервые в истории Франции незамужняя женщина была назначена на министерский пост?»
«Когда в Париже впервые был показан полный стриптиз на публике?»
«Когда впервые была воспета в стихах верхняя прокладка цилиндра?»
«Когда житель Гватемалы впервые получил Нобелевскую премию?»
«Когда президент Французской Республики впервые во время официального визита прогуливался в пижаме?» (В данном случае я уже знал ответ — до меня дошли слухи о подвигах Поля Дешанеля!)[26]
Едва я поставил последний знак вопроса — было десять часов вечера, — как зазвонил телефон. Я тут же подумал, что это мой кукловод, который хочет извиниться за несостоявшуюся встречу. Оказалось, нет: это был комиссар Клюзо. Он кричал во весь голос, чтобы заглушить грохочущую музыку в стиле техно, но мне все равно пришлось просить его повторять каждую фразу по нескольку раз. Он просил меня как можно быстрее подъехать к нему, в бар «Филлоксера», где, как ему кажется, «держат в плену» Прюн. Заодно он попросил пока ничего не говорить ее семье.
К счастью, машина Эглантины осталась стоять под моими окнами. «Филлоксера», несмотря на вечер понедельника, была, как обычно, забита до отказа самой разношерстной публикой. Было полно подростков, чуть ли не детей. Но попадались и довольно зрелые особы: пьяная старуха со здоровенными грудями, в розовой мини-юбке, окликала пропитым голосом тех вошедших, которых она знала, — а знала она, судя по всему, чуть ли не всех завсегдатаев; загадочный тридцатилетний тип в белом пиджаке и черных очках потягивал ром-колу, сидя на высоком табурете; сорокалетняя разнузданная парочка скакала на танцполе, вероятно надеясь забыть о возрасте, более близком к пятидесяти, чем к тридцати… Был еще и сам комиссар, тоже далеко не первой молодости, который на первый взгляд был занят тем, что пытался охмурить барменшу — юную розовощекую брюнетку. Заметив меня, он тут же подмигнул, делая знак приблизиться. Но этого я при всем желании не мог сделать, поскольку между ним и мной танцевало человек десять, выстроившись цепочкой и поочередно вскидывая ноги в ритме «казачка»! (Ди-джей отчего-то решил резко сменить стиль после нашего с комиссаром телефонного разговора.)
23
Радиге, Раймон (1903–1923) — французский писатель, автор «Дьявола во плоти» и «Бала у графа д'Оржеля». —
25
Колетт (Colette) Габриэль Сидони (1873–1954) — французская писательница, член Академии Гонкуров, кавалер ордена Почетного легиона, автор более 50 романов, пьес, статей, среди которых «Скиталица» (1910), «Изнанка мюзик-холла» (1913), «Шери» (1920), «Дом Клодины» (1922), «Конец Шери» (1926), «Сидо» (1930), дневник «Вечерняя звезда» (1946), рассказывающий об оккупации Франции фашистской Германией и о движении Сопротивления. Кариати — возможно, речь идет о супруге французского прозаика Марселя Жуандо (1888–1979), автора «Юности Теофиля» и других произведений. —
26
Дешанель, Поль-Эжен (1855–1922) — Президент Франции с февраля по сентябрь 1920 г., блестящий оратор, в 1920 г. повредился в рассудке, выпал на ходу из поезда и явился на железнодорожную станцию в пижаме. —