Хозяин магазина химических реактивов бегал по берегу, крича:
— Это все я, я! Для красного огня я взял стронций, для зеленого — барий, для розового употребил кальций, для синего — медь, а для желтого — натрий. И еще добавил хлористого натрия и серы!
Священник, глядевший в бинокль на тела красивых девушек, сказал:
— Я знаю, вы материалист — химик. Но, уверяю вас, — возвысил голос святой отец, не убирая от глаз бинокля, — подобная красота вовсе не противна Богу! Нет, отнюдь не противна!
4
Комната в гостинице «У черного коня» была выкрашена в белый цвет, и мебель в ней тоже была белая. Три латунные кровати, два больших шкафа, два ночных столика и голубые занавески на окнах. Дверцы шкафов были застеклены, а за стеклами висели голубые шторки, перехваченные посередине белой ленточкой.
Барышня Надя вошла в номер и огляделась. За ней шли мокрые следы ее туфель. Она сняла со спины рекламу фирмы «Радуга» — круг с разноцветными секторами. Поставила его к умывальнику, распахнула шкаф, стащила с кровати простыню.
Пан Антонин Угде, агент «Опоры в старости», стоял в открытых дверях и с любопытством смотрел на девушку.
— Отличная идея! — произнес он, когда Надя шагнула в шкаф.
И пошел ко второму шкафу, оставляя за собой мокрые следы. Но когда он попытался открыть дверцу, то обнаружил, что она заперта, а ключа в скважине нет.
— Не слишком-то вы жалуете своего начальника, да? — спросила Надя из шкафа и повесила на полуоткрытую дверцу лифчик.
— Не слишком, — ответил Тонда, заглядывая в ящички ночных столиков. Потом он опустился на колени и принялся ползать под кроватями.
— Я бы это дело так не оставила! До чего же вы толстокожий!
— Послушайте, вы давно продаете эту свою «Радугу»? — спросил он.
— Два года.
— Раз так, то вам пора бы уже понять, что коммивояжеры, продающие зимой снег, ведут ужасно нудную жизнь, а лучшее средство в этом случае — травля…
— Нудную, говорите? Так вы, значит, нудист? — воскликнула Надя и, выглянув из шкафа, перебросила через дверцу комбинацию. — Что вы ищете под матрасами? — поинтересовалась она.
— Шпильку.
— Чего ж сразу не сказали? — засмеялась девушка и выставила из шкафа голову, и Тонда вытащил из ее волос шпильку, разогнул ее, засунул проволочку в замок, поднял глаза к потолку и начал аккуратно отпирать механизм, приговаривая: — Нет у меня другого выхода, кроме как изображать из себя клоуна… Это строго между нами, но не могу я больше нагло сулить людям пенсию и выжимать из них деньги… Открывать замки, я вам скажу, дело непростое! Все ваши нервы должны уместиться на самом кончике шпильки… Понимаете, я почти разучился обманывать…
— А кем вы работали раньше? — спросила Надя, выйдя из шкафа. Вокруг ее тела была обернута простыня.
— Кем?.. — переспросил он, глядя на фигурку светловолосой девушки, которая стояла посередине комнаты, спрятав руку под простыню: вот она спустила что-то с себя к самым щиколоткам, а потом выпрямилась, переступила на месте — раз-два — и вышла из трусиков. Подняла их и набросила на дверцу шкафа.
— Почему вы на меня так смотрите? — улыбнулась она.
— Думаю о том, какая вы красивая.
— Правда?
— Я разучился обманывать, хотя вы в это и не верите!
— Верю, но вы же страховщик. Если вы скажете мне, что сегодня четверг, я обязательно загляну в календарь.
— Значит, жизнь давала вам по рукам?
— И не только по ним!
— Готово! — воскликнул Тонда и открыл дверцу, а потом опять загнул распрямленную им шпильку и протянул ее Наде, которая подставила голову, так что Тонда смог вернуть шпильку обратно в девичьи волосы.
— Спасибо, — поблагодарил он.
Разувшись и ступив в шкаф, Тонда обо что-то споткнулся.
— Здесь патефон стоит, — сообщил он.
— Патефон? — воскликнула Надя. — Вот бы к нему еще пластинку!
И она достала чемоданчик с патефоном и водрузила его на стол.
— Кем вы были прежде? — спросила она и подняла крышку.
— Пиротехником, — сообщил Тонда из шкафа.
— А вот и пластинка! А что это такое — пиротехник?
— Это человек, который подрывает неразорвавшиеся снаряды, бомбы, гранаты.
— Ой, да это же Бенджамино Джильи! С одной стороны он поет «Аве Мария», а с другой… «Санта-Лючия»! Жалко, что я не похожа на неразорвавшуюся мину!
— Пожалуйста, снимите мне…
— Господи! Надеюсь, не кальсоны?
— Нет, простыню с кровати…
— А я уж испугалась, — сказала она и бережно положила пластинку на стол.